Дилогия «Войны крови»
Шрифт:
«И немудрено. При виде тебя любая собака занервничает! — Человек усмехнулся, но тут же посерьезнел. — А ты что-то чувствуешь?»
«Ничего определенного. — Волк остановился и огляделся. — А все же собаки здесь чем-то напуганы. Я чую их страх».
Сашка тоже огляделся. Собак на улицах не было, но в окне одного из домов мелькнула собачья морда. Появилась — и тут же исчезла…
«Может быть, они чувствуют близость врага?»
«Чушь! — Вауыгрр презрительно рыкнул. — У меня чутье намного лучше, чем у них, а я ничего не чую!»
«А
«Не знаю. Но запах… какой-то странный запах здесь все-таки есть. Словно… Осторожно!»
Охотники мгновенно отпрянули в разные стороны, пропуская несущийся легкий спортивный мотоцикл. Мгновение назад он спокойно катил себе по проезжей части и вдруг — на тебе — выскочил с дороги и, если бы волк и человек не были так быстры, налетел бы прямо на них.
Промахнувшийся мотоциклист поднял свою машину на заднее колесо, затем, заваливаясь почти на самую мостовую, резко развернулся и снова помчался на Сашку и Вауыгрра…
«Берем живьем! Страхуешь!»
«Намордник!!!»
«Рви!»
Александр в прыжке снес ногой мотоциклиста с седла, а освободившийся от кожаной конструкции, якобы стягивавшей ему челюсти, волк мгновенно оказался рядом с упавшим и наступил ему на грудь, обнажив клыки.
«Взял!»
«Сейчас посмотрим, кого это на нас нанесло…»
Сашка подошел к упавшему, рывком сдернул с головы шлем, открывая молодое чернокожее лицо. Правда, в данный момент «чернокожим» назвать его можно было весьма условно: от страха перед оскаленной мордой Вауыгрра оно посерело и побледнело…
— Ну, и какого… ты все это вытворяешь? — поинтересовался охотник весьма нелюбезно. — Тебе задницу надрать или в полицию сдать?
Молодой негр гулко сглотнул и предложил Сашке идти по известному адресу.
«Интересно… Никогда не думал, что у чернокожих двуногих несколько жизней. Думал, у них, как и у всех, — одна!»
«У него тоже одна».
«Правда? Так что ж он себя ведет так, словно бессмертный?»
Сашка не успел ответить. Рядом с ними, взвизгнув тормозами, остановилась очень длинная машина, из которой не торопясь вылезли пятеро негров, значительно старше мотоциклиста, и вразвалку двинулись к охотникам. Один из них, громадина в туго натянутой на необъятное брюхо футболке, лениво поинтересовался:
— Что тебе от нее надо, белая скотина? Собрался изнасиловать?
— У снеговиков бабы ледяные, вот их и тянет к нашим девчонкам! — поддержал толстяка второй оратор, лишь слегка уступающий в габаритах первому. — Они считают, что если девчонка — черная, то должна немедленно раздвинуть ноги только от того, что на нее взглянул белый хозяин!..
«Не понял! Этот идиот на двух колесах — самка?!»
«Похоже на то. Причем очень молодая».
«Брат, они явно нарываются. Можно, я откушу этому здоровому яйца?»
«Подожди, может, еще миром договоримся…»
— Она чуть не задавила нас на своем мотоцикле. Как честные налогоплательщики вы бы лучше вызвали полицию…
Ответом Сашке стал издевательский гогот:
— Ой-ой-ой! Смотрите: девчонка проскочила рядом на мотоцикле, а снеговичок уже испачкал штанишки! — Громадный негр картинно принюхался и сморщил свой плоский, похожий на неудачно выпеченную оладью нос. — Фу-у! Да он воняет, как тухлая рыба!..
«Ну, пожалуйста, можно я ему…»
«М-да, миром тут, похоже, не разойдешься. Можно, но по сигналу».
— Воняет? Это верно. А знаешь почему? Потому что пять нигерских ублюдков разинули свои вонючие пасти! А ведь всем известно: пасть у нигера воняет в десять раз хуже, чем задница у человека! — Сашка фиксировал взглядом противников, чуть покачиваясь, как учил его Тень. — Иди и засунь своей мамочке-свиноматке, ты генно-модифицированное отродье бородавочника и бегемота!
Вся пятеро взревели. Двое передних чернокожих здоровяков точно по команде синхронно щелкнули выкидными ножами и синхронно же шагнули вперед, а в руках у третьего появился и заплясал, выцеливая охотника, пистолет.
«Давай!» — скомандовал Сашка, одновременно уходя с линии прицеливания. Вауыгрр прыгнул вперед, тут же отскочил назад, а улица огласилась диким, отчаянным воплем. Один из негров — тот самый, что вытащил пистолет, — валялся на земле, бросив оружие и зажимая руками окровавленный пах. Этот вопль отвлек внимание от охотника, который легко, словно танцуя, подался вперед слитным, плавным движением, тронул горло одного, снова переместился… Противник рухнул с разбитым кадыком, а Сашка уже перетек в другое место, дав возможность обоим клинкам пройти справа и слева от него. Взмах рукой, в которой возник веер дао… Булькнув фонтаном крови из разорванного горла, упал еще один чернокожий и забился на мостовой, заскреб по ней скрюченными пальцами.
«Я сейчас возьму еще одного, а потом прослежу, чтобы самка не убежала!»
«Займись ею, Серый брат, не отвлекайся. Я здесь и сам управлюсь. Одного буду живым лепить…»
Волк метнулся к начавшей было вставать юной мотоциклистке, ударил ее грудью и заставил снова лечь наземь. Сашка крутнулся на месте, легко ушел от удара ножом, подсек ноги другого противника и, пока тот падал, снизу вверх выстрелил кулаком под челюсть чернокожего толстяка с выкидушкой. И сам испугался, увидев то, что произошло в момент соприкосновения его руки с лицом негра…
Кольцо кардинала ди Сеньи, которое охотник так и не снял с пальца, вдруг вспыхнуло нестерпимо-ярким белым светом. Чернокожий здоровяк взревел голосом, в котором уже не было ничего человеческого, отшатнулся и схватился за лицо, с которого, словно шкурка с перезрелого фрукта, начала сползать кожа…
Ногой Сашка отправил упавшего в глубокий нокаут и теперь с изумлением наблюдал за происходящими с толстяком метаморфозами. Кожа слезала уже не только с его лица, а и со всего тела, обнажая длинную черную шерсть. Челюсти вытянулись, появились клыки…