Династия любви
Шрифт:
Он говорил столь убежденно, что Роби поневоле подумал: наверное, все эти молоденькие дебютантки, которых представлял ему Патрик, кажутся этому американцу такими же неинтересными и глупыми, какими они казались самому Гоби.
Он помнил, как, впервые попав в Лондон, не единожды посещал балы, организованные по случаю выхода в свет той или иной юной красотки.
И постоянно чувствовал себя обязанным перед хозяйкой дома потанцевать с ее дочерью-дебютанткой.
Но тогда же он встретил много красивых и умных женщин, с которыми впоследствии
Кружась в вальсе с какой-нибудь не очень деликатной и явно глупой особой, он все чаще останавливал взгляд на женщинах постарше.
И очень скоро перестал замечать на балах незамужних дебютанток.
Он предпочитал иметь депо с дамами, которых даже принц Уэльский называл прекрасными.
Главная причина, по которой Тила никогда не слышала о любовных похождениях своего брата, заключалась в том, что слово «дискредитация» витало над всеми его возлюбленными.
Не столько сам Роби, сколько все его женщины ужасно боялись нарушить негласные правила поведения порядочной леди.
Роби с Клинтом Викхэмом спустились вниз.
Интересно, продолжал размышлять Роби, кто больше расстроится, Патрик или сам Клинт Викхэм, если его планы по завоеванию какой-нибудь молодой маркизы провалятся.
Еще он думал о Типе и о замечаниях американца в ее адрес.
Если он не изменит своего мнения, то скорее всего уволит ее.
Это будет катастрофой.
«Остается лишь надеяться, что Тила не подведет, — сказал сам себе Роби. — И надо предупредить ее обо всем, что я услышал; она должна производить впечатление очень умной и образованной девушки».
В том, что она такая и есть, Роби ни на секунду не сомневался.
Но Клинт Викхэм, по-видимому, имел об этом собственное представление. Глава 4
Тила проснулась рано.
Первым делом она подумала, что никакого Клинта Викхэма вчера не было и все это ей приснилось.
Как хорошо, что ей принесли ужин и не пришлось спускаться в столовую.
Она слышала, будто Роби и Патрик ужинали вместе, поэтому вряд ли ее пригласили бы на трапезу, пока они здесь.
Тила просидела в классной комнате до половины одиннадцатого — на тот случай, если она вдруг понадобится, потом легла спать.
Перед сном решила почитать книгу, найденную в одном из многочисленных книжных шкафов.
Может, это издание несколько веков назад читала гувернантка ее прадеду.
История о рыцарях и их похождениях целиком захватила ее, и она зачиталась до поздней ночи.
И сейчас все еще чувствовала их присутствие.
Взглянув на часы, она не поверила своим глазам: была всего лишь половина седьмого.
Но солнце уже заливало сад ярким светом, и неожиданно Тила почувствовала непреодолимое желание прокатиться на Кингфишере. А?
Она пересекла коридор и вошла в классную комнату. К ее удивлению, у окна стояла Мэри-Ли.
— Ты так рано! — воскликнула Тила, — Я думала, после долгого вчерашнего путешествия ты будешь крепко спать
— Я совсем не устала и хочу кататься на лошади, — заявила Мэри-Ли.
Типе внезапно пришла в голову счастливая идея.
— Пойдем на конюшню, — предложила она. — И может быть, ты захочешь прогуляться перед завтраком.
Девочка подпрыгнула от радости.
— Пойдемте, пойдемте, я очень, очень хочу!
Они быстро зашагали, но вдруг Тила остановилась.
— Интересно, а есть ли там пони для тебя?
Она подумала, что Роби мог забыть о маленькой лошадке для ребенка.
И тут Мэри-Ли заливисто рассмеялась.
— Дома я всегда езжу на больших лошадях с папиного ранчо. Он говорит, пони мне не подходят.
Типе показалось странным, что ребенку, которому нет еще и восьми, это разрешено.
Хотя она слышала, что в Америке дети владельцев ранчо начинают ездить верхом почти сразу после того, как научатся ходить.
Тила позвала Эмили, и та искренне поразилась, узнав, что они уже встали.
— Я собиралась принести вам завтрак в половине девятого, — б недоумении произнесла она.
— Мы вернемся к этому времени, — пообещала Тила.
Пока Эмили помогала Мэри-Ли одеваться, она побежала к себе в комнату, чтобы найти свой костюм для верховой езды.
Это была единственная вещь из ее гардероба, которую не пришлось покупать, так как она принадлежала когда-то ее матери.
В тот период жизни, когда леди Ставерли бредила охотой, она одевалась у лучших лондонских портных, и костюм, который теперь собиралась надеть ее дочь, был необыкновенно красив и моден по тем временам.
Повзрослев, Тила вполне могла носить его, но она не видела необходимости в том, чтобы надевать такую роскошь для прогулок на Кингфишере.
Как правило, поблизости никого не было, и она предпочитала кататься в своих повседневных платьях.
Так уж повелось, что она запрягала Кингфишера с самого утра и ом послушно бродил за ней, пока она срезала цветы в саду или убирала листья.
В любой момент она могла вскочить на коня и уехать прочь из Ставерли, что обычно и делала.
«Но вот сейчас, — подумала Тила, — наступило время, когда я должна облачиться в этот костюм».
Под него она надела тонкую муслиновую блузку.
Костюм плотно облегал ее стройную фигурку.
Посмотрев на себя в зеркало. Тила отметила, что очень даже неплохо в нем смотрится, хотя, конечно же, сейчас такие костюмы уже не в моде;
«Ничего, — успокоила она себя, — большего от гувернантки и не ждут».
С этими мыслями она прошла в классную комнату, где ее уже ждала Мэри-Ли.
Девочка была в хорошеньком светлом костюме; юбочка представляла собой широкие брюки.
«Наверное, это правильно, раз такая малышка ездит на большой лошади. Так будет удобнее и безопаснее, — пришла к заключению Тила. — Но уж соседи наверняка посмотрят на это неодобрительно и начнут судачить».