Династия Одуванчика. Книга 2. Стена Бурь

Лю Кен

– Поверить не могу…

– Ха, даже не сомневайся. Нельзя недооценивать стремление казаться лучше других: это мощный стимул для поведения людей, и я им успешно пользуюсь. Устраиваю маленькие соревнования: повышаю одних танцоров, переводя их из задних рядов в передние, если они выглядят более воодушевленными, и понижаю других, которые проявляют недостаточно энтузиазма. Награждаю призами в зависимости от того, насколько рьяно они кружатся и скачут. А некоторым говорю, что они, дескать, готовы и сами стать духовными наставниками, и отправляю их вербовать адептов для участия в собственном магическом танце. Ну и, естественно, получаю процент с платы. Нет более действенного способа заставить

дурака поверить в мошенническую схему, чем сделать мошенником его самого. Бьюсь об заклад, если однажды я встану перед ними голышом и скажу, что только посвященные способны увидеть мои духовные одежды, они наперебой кинутся описывать все великолепие моего наряда.

При этих словах глаза у Солофи на миг затуманились.

– А ведь когда-то мы с тобой щеголяли в одеждах из дорогого муара, расшитого золотом.

– Да, щеголяли, – отозвался Нода с такой же грустью в голосе. Но потом, глядя на приятеля, вдруг просиял. – А быть может, и снова будем: не все еще потеряно.

– Ты о чем это? – изумился Солофи, позабыв на время про зажатую в руке трубку с травкой счастья.

– Когда-то мы были королями, а теперь перебиваемся жалкими крохами, обращаясь к костям мертвых и к тщеславию живых, прямо как крысы. Ну разве это жизнь? Разве ты не хочешь снова стать королем?

Солофи рассмеялся.

– Эпоха королей Тиро миновала, – сказал он. – В наши дни люди, обладающие амбициями, ползают в ногах у Куни Гару и надеются сдать экзамены, чтобы получить право служить ему.

– Не все, – возразил Нода, глядя Солофи прямо в глаза. Он понизил голос. – Когда Хуно Крима и Дзапа Шигин встретились, то подняли восстание, уничтожившее труд всей жизни Мапидэрэ. Когда встретились Куни Гару и Мата Цзинду, они разорвали все эти острова на клочки, а потом сшили их снова. Неужели ты думаешь, будто десять лет спустя судьба случайно свела нас с тобой в этом месте, где великое множество призраков до сих пор взывает к отмщению Куни Гару?

Дору Солофи поежился. Из мавзолея у него за спиной вдруг словно бы заструился холод. Пристальный взгляд и гипнотический голос Ноды Ми завораживали. Теперь Дору стало понятно, как этому человеку удается убедить толпу отдавать ему деньги… Ему вспомнился мальчик с ожерельем из акульих зубов, который привел его сюда.

«Уж не знак ли это на самом деле? Что, если Нода прав?»

– Есть и другие, кто думает так же, как мы: разжалованная знать, ветераны, сражавшиеся бок о бок с Гегемоном, завалившие экзамен ученые, купцы, лишившиеся возможности укрывать доходы и вынужденные платить налоги сполна, а потому не получающие той прибыли, какую им бы хотелось… В Дара может царить мир, но людские сердца мира не знают. Я поднаторел в науке раздувать пожар из искорки недовольства, а в тебе есть мощь, способная повести за собой толпу. Боги недаром свели нас сегодня, и нам по силам затребовать назад славу, украденную у нас вором-императором. Помни, что прежде Куни Гару был ничем не лучше нас.

И едва лишь он произнес эти слова, как небольшой вихрь налетел на кладбище, закружив снег в подобии той свирепой воронки, что когда-то за один день поглотила двадцать тысяч солдат Ксаны.

Дору Солофи протянул руки и положил их на плечи Ноде Ми.

– Так давай же назовем друг друга братьями и дадим клятву свергнуть династию Одуванчика.

Глава 3

Принцы и принцессы

Императорский дворец, второй месяц шестого года правления Четырех Безмятежных Морей

– Мастер Рути, пожалуйста! Не спешите так! – взмолилась императрица, пока они бежали по длинному коридору, соединяющему личные

императорские покои с общественными залами в передней части дворца.

Пожилой мужчина с сумкой через плечо бодро шагал впереди нее, даже не удосуживаясь обернуться.

Поскольку двор сегодня император не собирал, Джиа была одета в простой шелковый халат и обута в деревянные шлепанцы. Этот наряд позволял женщине бежать, что было бы просто немыслимо в церемониальном платье, обшитом сотнями нефритовых и коралловых диранов, в тяжелой и высокой короне из серебра и бронзы, и в трехфутовой длины придворных туфлях, похожих на маленькие сапоги. Мчалась императрица так быстро, что совсем запыхалась, а ее раскрасневшееся лицо стало под цвет огненно-рыжим волосам. Свита из дюжины фрейлин, придворных и дворцовой стражи трусила рядом, держа дистанцию: они не смели вырваться вперед, пока государыня не даст команды схватить убегающего мужчину, а уж этого приказа ожидать от нее сейчас явно не стоило. В общем, ситуация сложилась воистину непростая для всех, кто был в нее вовлечен.

Императрица остановилась, и стражники, придворные и фрейлины тоже резко затормозили; кое-кто из них налетел друг на друга: послышались лязг оружия и доспехов, возгласы удивления и бряканье драгоценностей.

– Кон Фиджи говорил, что ученый муж не должен заставлять стремящихся к знанию бегать за ним! – крикнула императрица Джиа, переведя дух.

Дзато Рути, наставник императорских детей, замедлил шаг, а потом со вздохом остановился. Однако оборачиваться не стал.

Чинным шагом, но все еще пыхтя и отдуваясь, Джиа догнала его.

– Ваше императорское величество, – произнес Рути, по-прежнему не оборачиваясь. – Боюсь, меня нельзя с полным основанием назвать ученым мужем. Вам лучше было бы поискать для принцев и принцесс более способного наставника. Дальнейшее исполнение мною своих обязанностей может лишь повредить образованию августейших отпрысков.

Голос его звучал так натянуто, что слова походили на жареные каштаны, отлетающие от стенки.

– Согласна, дети бывают иной раз непослушными и озорными, – сказала императрица, расплывшись в улыбке. – Но именно поэтому они нуждаются в вас, человеке, способном дисциплинировать их умы при помощи наставлений и мудрых…

– Дисциплинировать? – перебил ее Рути.

Придворные и фрейлины сжались – никто не осмеливался перечить императрице в гневе, но слова Джиа явно задели учителя за живое, и он позабыл о приличиях.

– Честное слово, я всячески пытался привить им дисциплину, но поглядите, чем увенчались мои труды! – продолжил Рути. – Принцев и принцесс и след простыл, тогда как им полагается сейчас сидеть в своих комнатах и работать над эссе, которые я велел написать детям в качестве наказания!

– Ну, если говорить точнее, то отсутствуют не все. Фара у себя в комнате и упражняется в написании логограмм…

– Фаре всего четыре года! Уверен, что остальные не захватили ее с собой лишь потому, что понимают: малышка окажется только помехой в задуманной ими проделке. Озорникам еще хватило наглости заставить слуг шуршать в их комнатах бумагой, чтобы я, подойдя поближе, подумал, будто они работают!

– Разумеется, подобные детские уловки не смогли обмануть столь изощренного преподавателя, ибо…

– Да разве в этом дело! Государыня, вам прекрасно известно, что я в меру своих скромных сил самоотверженно занимаюсь образованием наследников, но даже у самого терпеливого человека есть свой предел. То, что дети прогуляли занятие, само по себе плохо, но это еще полбеды. Вы только посмотрите на это. Вот, пожалуйста, полюбуйтесь! – Учитель сбросил с плеча сумку и повернулся так, чтобы императрица видела заднюю полу его мантии.