Динка (ил. А.Ермолаева)
Шрифт:
Алина осторожно пробирается к палатке и, притаившись за кучей сваленных досок, ждет… Сердце ее бьется бешеными толчками, в глазах двоится и разверзается продольная щель у входа… Вот-вот появится в ней страшное, знакомое лицо…
Но с террасы тихонько сходит Катя и направляется к палатке… Алина отступает в тень. Катя зажигает в палатке маленькую лампочку, подкручивает фитиль и уходит обратно в дом.
«Она хочет, чтоб думали, что Никич дома», — соображает Алина, и тяжелый страх отпускает ее на секунду. Палатка проверена и безопасна, сыщик не пойдет на свет, надо ходить
«Костя здесь, Костя пришел… Сейчас он пойдет к Кате и маме. Он скажет им про того, другого… А потом он, наверное, поспешит туда, к Крачковским. Если все хорошо, он будет спешить, а если нет…» Алина хотела бы услышать хоть одно слово, а потом она хоть всю ночь будет сторожить сад…
Костя неслышно взбегает по ступенькам, осторожно открывает дверь Марининой комнаты.
Сестры вскакивают ему навстречу:
— Костя!
— Я… я… — шепчет Костя. В слабом свете ночника блестят его глаза. Все хорошо… Ложитесь спать… Я сейчас ухожу… — отрывисто говорит Костя и, встретившись с Катей взглядом, неожиданно крепко обнимает ее. — Не волнуйся! Все будет хорошо… Никич пошел?
— Да, он давно пошел… — волнуясь, шепчет Марина и вопросительно смотрит на Костю.
— Есть, есть… Потом все расскажу. Олег взял из графской конюшни лошадей, просил, чтоб завтра вы с Катей приехали… Возьмете Алину… Надо создать видимость пикника… Там будут наши… — скороговоркой передает Костя.
— Подождите! А мать Николая? — волнуется Марина…
— Уедет с ним… Ну, я пошел, — торопится Костя. Но сестры снова забрасывают его вопросами, суют ему в руки пробковые пояса: на Волге буря, лодка может опрокинуться…
Но Костя, снисходительно улыбаясь, вешает пояса на спинку кровати.
— «Будет буря, мы поспорим и поборемся мы с ней…» — блестя глазами, шепчет Костя.
Алина, забыв свой страх, напряженно смотрит на дверь маминой комнаты. Она ждет Костю… А от забора медленно отделяется большая серая тень и, прячась за углом темной кухни, неслышно скользит к дому.
Глава пятьдесят седьмая
ДВА ВЫСТРЕЛА
«Что же я стою? — вспоминает вдруг Алина. — Ведь сейчас самое главное… Здесь Костя, он что-то рассказывает… надо обойти дом…»
Девочку уже не пугает темный сад. Одно присутствие Кости вселяет в нее бодрость и отвагу. Пригнувшись и зорко вглядываясь в темноту, она медленно двигается вдоль террасы… За углом, в нескольких шагах, мамино окно… Алина осторожно заглядывает за угол… и ноги ее прирастают к земле. Узкая, как ниточка, полоска света пробивается сквозь плотно задвинутые занавески, и, словно в горячечном тумане, Алина видит знакомое вытянутое лицо… Собрав все силы, девочка тихо пятится назад, она не смеет повернуться, не смеет вздохнуть… Путь до ступенек террасы кажется ей нескончаемым; пригнувшись к самому полу, неслышно добирается она до комнаты матери и, осторожно приоткрыв дверь, лицом к лицу сталкивается с Костей…
Сердце ее останавливайся, побелевшие губы не произносят ни одного звука. Но ужас, застывший в глазах девочки, и слабое движение руки, указывающей на окно, красноречивее слов. Отодвинув со своего пути Алину. Костя бросается на террасу и прыгает через перила в сад. Оцепенев от неожиданности, Катя остановившимися глазами смотрит ему вслед. Марина молча втаскивает в комнату девочку.
Глухой стук оконной рамы и шум борьбы достигает их ушей. Катя, очнувшись, выбегает на террасу… Гулкий и резкий в тишине звук выстрела встряхивает дом. В комнате дребезжат стекла. Марина толкает девочку к детской.
— Иди к детям! — торопливо бросает она ей, исчезая за дверью.
Но Алина не двигается с места; за окном слышен топот убегающих ног, треск ломаемых веток…
— Мамочка… мамочка… — жалобно доносится из детской, и Мышка, сонная, в одной рубашке, протискивается в дверь. Алина обнимает сестру и уводит ее обратно.
— Ложись, ложись… Это гроза… — укладывая ее в постель, торопливо шепчет Алина.
— Что-то так сильно ударило… — закрывая глаза, бормочет сонная Мышка…
— Это гром… Не бойся… Спи, спи… — укрывая ее одеялом, дрожащим шепотом уговаривает Алина.
Мышка покорно закрывает глаза… Рядом на постели, разметавшись в богатырском сне, сочно всхрапывает Динка…
Уложив сестру и убедившись, что она спит, Алина выходит в комнату матери Катя в немом отчаянии стоит, прислонившись к притолоке двери…
— Помни о главном. Мы еще ничего не знаем… — строго говорит ей Марина, закрывая на ключ дверь. — Помни о главном, Катя… — повторяет она, сжимая плечи сестры.
Катя, бессильно уронив руки, опускается на кровать.
— Алина, — говорит мать, замечая девочку, — иди спать, я сейчас приду к тебе.
Алина послушно идет в свою комнату и, не раздеваясь, ложится на постель.
Марина заглядывает в детскую, выходит на террасу; остановившись на ступеньках, слушает глухие отдаленные раскаты грома, торопливо проходит в палатку, тушит свет и, возвращаясь к сестре, тихо говорит:
— Сейчас могут прийти. Возьми себя в руки. Где второй ключ от флигеля?
— Под крыльцом справа… Я пойду, я все сделаю, не беспокойся… — чужим, безжизненным голосом отвечает Катя. Марина порывисто обнимает сестру:
— Катя… родная… Сейчас это главное. Я все понимаю, но надо спасти Николая… Меня могут арестовать… Катя вскидывает на нее черные сухие глаза:
— А если… и меня?
— Тогда пусть идет Алина. Я сейчас скажу ей, где ключ… — твердо говорит Марина.
Катя молчит… Глухой отдаленный звук второго выстрела доносится с Волги. Катя со стоном хватается за голову.
— Марина! У Кости нет револьвера… Это стреляют в него… — задыхаясь, шепчет она.
— Будем ждать… полчаса, час… — словно окаменев от тревоги, твердо повторяет Марина. — Помни о главном…