Динка. Динка прощается с детством (сборник)
Шрифт:
– Лучше я испорчу, чем мне кто-то испортит.
– Так это совершенно одинаково по результатам, – засмеялась Марина. – Конечно, самой приятней портить – не надо никого ругать, по крайней мере, – весело добавила она.
Глава 34
Перед поездкой в город
Сборы эти происходили в пятницу вечером, а утром в тот же день, сидя на утесе, Динка очень волновалась:
– Завтра суббота. Но как же я поеду – ведь мама тоже едет с утра!
– А я выйду на пристань да погляжу. Как она проедет, так и мы следующим пароходом, – успокаивал ее Ленька.
– Да как же поглядишь – ты ведь мою маму не знаешь совсем!
– Как – не знаю! Я всех твоих уже знаю, – усмехнулся Ленька.
– Да откуда же? – удивлялась Динка.
– Ну, как откуда… Забегу, повешу флажок и загляну за забор, а то и вечером иногда – заскучаю и подойду к твоей даче… Я один раз почти у самой калитки стоял, как раз вы мать встречали. Вот эта Алина твоя была и другая… как ее, Мышка, что ли?
– Мышка! – радостно подтверждает Динка; ей приятно, что Ленька видел всех, кого она любит. – Мышка, Мышка!
– Ну вот! И ты тут была, все к матери жалась, а потом и тетка твоя вышла…
– Катя! – подсказывает Динка и тихо спрашивает: – А где же ты стоял, Лень?
– Да там… за уголком… Постоял да пошел… Вы – в дом, а я – на баржу: боялся, как бы хозяин не приехал… – задумчиво вспоминает Ленька.
– А вдруг он как-нибудь днем приедет? – беспокоится Динка.
– Нет, днем он не приезжает. Либо утром, либо уж вечером. Да теперь уж скоро. Целая неделя прошла… Я все вымыл, вычистил на барже, только вот крупы маленько подъел. Вроде немного брал, а заметно…
– Побьет он тебя? – шепотом спрашивает Динка.
– Может, и побьет… Ну, да ведь в последний раз.
Динка испуганно цепляется за его руку:
– Я не хочу, Лень… я не хочу и последнего раза…
– Ну, не будет он, не будет… Что ты какая жалостливая, – ласково утешает ее Ленька и, чтоб переменить разговор, вспоминает, как он жил у птичницы, как ходил далеко-далеко в лес, каких видел там птиц и зайчишку один раз поймал, серого, пушистого. Поймал да выпустил. – Плачут ведь зайцы, как дети маленькие. Я и побоялся обидеть его… А еще я один раз лису видел… – рассказывает Ленька.
Но девочка не слушает его и думает о другом.
– А добрая была птичница? – спрашивает она.
– Птичница-то? Нет. Конечно, она не била меня и есть давала… Но только пустое сердце у нее!
– А вот у того, что тебя читать учил, тоже пустое сердце? – с интересом спрашивает Динка.
– Ну нет… что ты… Тот настоящий человек, все он понимал. Шел бы я за ним, куда он захочет! Только нет его… Настрадался я тогда об нем… И не встречал таких больше…
Ленька еще долго рассказывает о своей жизни, потом начинает рассказывать Динка.
– У нас все хорошие, одна я плохая… – говорит она.
– Чем же это ты плохая?
– Да многим… Не слушаюсь никого…
– Что же ты не слушаешься? Мать любишь, а не слушаешься? – серьезно спрашивает Ленька.
– А как же мне быть? Если бы я слушалась, то мне бы надо было дома сидеть и никуда носа не высовывать… Мама очень добрая, но если бы она увидела меня на этом утесе да еще на этой доске… – Динка махнула рукой и засмеялась. – Для нее же это прямо неописуемая доска!
Ленька помрачнел.
– Я сделаю… Я уже надумал, как сделать. Я чегой-то и сам стал бояться… прямо поджилки у меня трясутся – ну-к упадешь ты!
– Да не упаду! Я уж привыкла. А если упаду, ты никому не говори, что мы вместе были. Прямо беги тогда скорей на баржу, а то еще придерутся к тебе…
– «Беги»! Да что я, не человек, что ли? И какая мне жизнь после этого – так и будешь ты у меня перед глазами стоять. Нет, уж тогда некуда мне бежать, – вконец расстроился Ленька.
– Да не упаду, не упаду, не бойся! – опять засмеялась Динка.
– Я сделаю… вон гляди, как я сделаю. – Ленька вынул карандаш и начал что-то рисовать на камне. – На каждом краю по два столбика вкопаю, и на них тугие крючки сделаю, и перекладины пристегивать буду к ним. А между тех столбов доску положу и тоже на крючки ее пристегну к столбам, поняла?
– Ничего не поняла! – весело сказала Динка.
– Ну, поняла не поняла, а переходить будешь, как барыня! – довольный собой, ответил Ленька.
– И без тебя буду переходить? – поинтересовалась Динка. – Ну, если, например, ты в городе будешь, а я захочу сюда прийти, перейду я?
– Сроду не перейдешь! Слышь, Макака! Чтоб этого у тебя и в мыслях не было! – испугался Ленька. – Не велю я тебе одной, понятно? Чтоб ни в каком разе! Клянись мне сейчас на этом же самом месте!
– Да я и доску не перекину, что ты!
– Доску ты, может, и перекинешь – высохла она, легонькая стала, да и нешироко тут, но все это ни к чему… Не хочу я, чтоб ты одна шла… Клянись – и все тут!
– Клянусь своим честным именем и гробом… – быстро начала Динка.
Но Ленька остановил ее:
– Не так. Говори за мной: «Клянусь никогда и ни при каком разе не переходить одна на утес! Пускай, ежели нарушу эту клятву, хозяин исполосует Леньку до смерти…»
– О! – замахала руками Динка. – Сроду я не пойду, если так! Зачем ты меня пугаешь?
– Ну, помни! – сказал Ленька, успокаиваясь. – Клятва твоя дадена!
Оба помолчали.
– Лень, а Митрич уже дал тебе рыбу? – спросила Динка.
– Утром даст. Ночью наловит еще. Я и сам с Федькой пойду. Если что поймаю, тоже на базаре продам.