Дионисов. За власть и богатство! – I
Шрифт:
— Всё так плохо, Аристарх Константинович? — хмуро спросил Рустам.
— Ага!
Постоял пару минут — я видел, как он пригубил ещe одну пробирку. Вздрогнул, выдохнул, прыгнул следом на сиденье рядом.
— Трогай! В Гельсинг!
Я оглянулся — от машины к особняку пробежало что-то мелкое, полупрозрачное и красное. «Красный Петух», он же «Огонь-4», запрещeн не только в метрополии, но и в колониях, вспомнилось мне. Стоит целое состояние. Когда мы ударили по газам — окно на втором этаже особняка с апартаментами брызнуло осколками, вспыхнуло пламя,
— В Гельсинг? — удивился Рустам, завёдший двигатель. — Это же часов шесть ехать. Как скажете, конечно, Аристарх Константинович.
— А куда же ещё? — прохрипел дядя. — Этому молодому ловеласу надобно поскорее убраться с континента. Постарайся ехать максимально сложным маршрутом. Через промзоны, например.
Информация о новом мире продолжала «подгружаться». Самолёты здесь не летают, облака населены смертоносными воздушными элементалями. Гигантские океанические теплоходы, устойчивые к огромным волнам и атакам морских чудовищ, редкие рейсы караванов сухогрузов и тому подобное — вот основной вид транспорта между метрополией и колониями.
Скоро я из столичного превращусь в колониального, понял я. А к этому я как-то вовсе не был готов.
Я смотрел по окнам. Автомобили, трамваи-фуникулёры, едущие по второму ярусу. Ар-деко и хрен пойми какой ампир. Люди — в разноцветных пальто, с собачками, с колясками, с букетами цветов. Стильно и дорого одетые. Многие — в больших цветных наушниках, со странными гаджетами в руках. Я бы сказал, что это не 1999-й, в моём прошлом мире похожее было в 2020-х. В колониях всё, скорее всего, сильно по-другому. Есть ли там мобильники? Глобальная сеть? И ведь нам преподавали всё это в академии. Адаптивный технологический уровень, каждому обществу — свой. Я рискую из конца двадцатого века вернуться в самое его начало…
С другой стороны — переезд в колонию звучит как «чистый лист». То, что надо.
На стене высотки на мультимедийном экране мелькнул портрет какой-то девушки. Я вздрогнул, лишь через секунду осознав, что это Марина Дмитриевна.
От «зависания» меня спас дядя — выхватил из рук телефон и выкинул в окно ровно в тот момент, когда мы проезжали по мосту через очередной канал.
— Э?! Ты чего?!
— Что, не налюбовался? Хочется подольше основную улику в руках подержать? Свой я тоже выбросил. Ты же мне, блин, додумался это фото скинуть!
А я тем временем кое-что начал вспоминать. Видимо, фотография разблокировала часть воспоминаний, выключенных эликсиром.
В общем, вчера всё происходило примерно так…
…На дуэль меня вызвали через пять минут после начала дружеской попойки, ночью, в душном и тёмном помещении алхимического факультета. В том числе и поэтому я всегда против бытового употребления алкоголя — все очень быстро вышло за пределы разумного.
Когда празднование получения нашей группой звания «отличник» перешагнуло через полночь, всех потянуло на приключения. Ну, наша группа и забралась в здание академии, однокурсники сломали дверь родимой кафедры алхимии и распили все,
Очень быстро отборная алкохимия ударила в головы буйных студентов.
И понеслось.
— Дионисов! Дионисов! Какого черта? Ты не слышишь, что ли? Дионисов! Я кому говорю?! Нет, вы посмотрите на него! А ублюдкам следует слушать, если к ним обращается природный дворянин!
Я это четко услышал, потому что внезапно именно в этот момент вокруг стало очень тихо. Все разговоры прервались.
Это Козлович, и уже пьяный в хлам. Ворованный из лабораторных шкафов алкоголь развязал ему язык и остановил разум. И это услышали все.
Черт бы его побрал, идиота! Теперь я не смогу просто пропустить это мимо ушей, как бессвязный пьяный треп. Я не могу себе это позволить. Слишком долго я возводил здание своей репутации в Университете.
Я с громким стуком поставил свой стакан на полку — с невинным виноградным соком, кстати, максимум что могу позволить себе в личной жизни — и в наступившей тишине приблизился к Козловичу. Совершенно трезвый, естественно, и очень злой.
— Похоже, — произнес я, — ваш язык, Козлович, скачет впереди вас, опережая мысли. Вы же не будете против, если я накажу эту брехливую шавку?
— Чего? — тупо отозвался Козлович, а потом получил двумя сложенными перчатками по морде.
Вот так, скотина, давно я этого хотел.
Да, я бастард. Я столько не выпью, сколько вмещает бронированное пузо прирожденного алкаша, простите, аристократа. Но не тебе, подворотный дворянчик, мне об этом напоминать. Никто из здесь присутствующих этого не посмеет.
— Козлович! — воскликнула вздорная девица с соседнего факультета, ей я, похоже, тоже успел непростительно насолить — кажется, не стал взасос целоваться за дверью. — Неужели ты это просто так оставишь?!
Козлович оторвал ладонь от покрасневшей щеки и прошипел:
— Дуэль! Сейчас! Немедленно!
— Желаете стреляться? — процедил я. — Мечом-то я в момент вам голову снесу.
Взгляд Козловича заметался, понял вдруг, шавка, с кем связался? Но внезапно взор его озарился.
Что-то придумал. Что именно?
— Пускай безземельные стреляются, — презрительно бросил Козлевич. — Нам, отличникам академии, больше подходит благородная алхимическая дуэль. На эликсирах гроссмейстеров!
Вот козёл. Нашел-таки моё слабое место. Ведь я по специализации — экономист алхимических процессов. И эликсиры пробовал далеко не все.
В наступившей тишине кто-то пробормотал:
— Парни, ну что вы. Это уже за гранью разумного… Мало того, что это карается смертной казнью…
— Я настаиваю! — внезапно истошно заорал Козлович.
Я бросил перчатки, которыми бил ему морду, на стол.
— Несите, — усмехнулся я. — То, что вы там настаиваете. Что есть в шкафах интересного?
Сокурсники, пошушукавшись и обшарив полки шкафов, притащили две колбы с алым, как кровь дракона, содержимым.
— Что это? — нахмурился Козлович, но я не позволил ему соскочить.