Дип-склероз (сборник)
Шрифт:
Когда часы над площадью показали одиннадцатый час вечера в Москве, я отчаялся в том, что он придет. Либо он не смог открыть дверь, либо что-то другое помешало ему прийти. Оставалась досада, но и только. Я уже смирился с тем, что на следующее утро мне уготованы разборки с отцом. Итак, он вернется и ткнет наконец «ресет»… Что ж, скорее бы.
Чтобы набраться храбрости — пропадать — так с музыкой! — забрался в какой-то близлежащий бар. Какую-то не очень известную марку пива там давали бесплатно; и то хорошо — у меня все равно не было никакой кредитки. Впрочем, поскольку я этого пива не знал,
Я снова вышел в прохладную ночь. Или вечер. Здесь, в общем, всегда светло, но все же никогда не заходит и не всходит солнце. Если зайдешь на сервер какой-нибудь игры — там может водить в небесах хоровод хоть десяток солнц, но здесь всегда одно и то же. И погода — вечное лето. Кто-нибудь, может, сказал бы, что это рай, но мне не казалось это похожим на рай. Я не хотел бы проводить здесь все свои дни, как те фанатики, что ломали свои таймеры и таскали дип-платы к умельцам на Митинский рынок; мне нужно было знать, что я могу вернуться. Вернуться и снова прийти, когда я захочу…
Я ждал. Как в первый день я ждал, когда сработает таймер, так в понедельник утром я ждал, когда же наконец картинка Диптауна перед глазами исчезнет и вместо светящихся огней реклам виртуального города я увижу перед собой гневное лицо отца. Я слышал по рассказам, что когда с головы срывают очки или шлем и ты вываливаешься из виртуальности в реальный мир, то это очень неприятно и даже больно; головная боль и разбитость на весь день обеспечены. Я готовился к этому. Однако отец все не приходил… И Мишка тоже не приходил…
Тогда меня охватила тоска. Я все равно ничего не мог сделать, и это бессилие меня убивало; мне казалось, что время тянется нестерпимо медленно, я старался себя успокоить, зная, что всегда так бывает. Но волнение все росло. А если отец задержался? Если он вернется только вечером? Хуже не придумать. А что я?
Я могу обратиться к кому-нибудь со знаком открытой руки — добровольным помощникам — на всякий пожарный случай. Но мне придется назвать свой реальный адрес, чтобы бригада спасателей отправилась бы ко мне домой; мне бы этого не хотелось. Да, этот вариант оставался на всякий случай… Я откладывал его. Они бы проследили мой канал — платить за незаконный вход в Дип (я боюсь, ту лоховскую фирму мы с друзьями нагрели уже на хорошую сумму…) пришлось бы моему отцу и родителям моих друзей. Подвести всех? Нет, это только на самый крайний случай. На крайний.
Остановившись у открытого терминала, я решил написать письмо Мишке.
Дип обладал множеством шлюзов в обычный Интернет; написанная в глубине мессата превращалась в обычный e-mail и падала адресату в обычный электронный ящик. Можно было изнутри зайти в какой-нибудь текстовый чат вроде IRC или включить коммуникационную программу типа неистребимой Аськи. Я залогинился в свой ящик и написал Мишке несколько строк:
«Что случилось? Ты почему так и не пришел меня растолкать? Что произошло?»
Ответная мессага свалилась буквально через несколько секунд — видимо, Мишка,
«Кто это пишет?»
«Это я, Дима. Кто же еще? На обратный адрес посмотри. Не узнал? Так почему ты не пришел, что случилось-то?»
На этот раз ответной мессаги долго не было, и я боялся, что Мишка уже вышел из Сети. Я уже плюнул и хотел пойти прочь от терминала, когда пискнула вновь пришедшая мессага.
«Перестаньте шутить».
Я торопливо набрал в командной строчке слово talk, и экран послушно разделился на две половинки. «Мишка, юниксоид долбаный, ну давай же, выходи…» — поторапливал я его. Наконец, его ник появился в чате.
«Кто бы там ни был, это не повод шутить», — снова выскочили на экране строчки.
«Я не шучу. Мишка, это ты? Я все еще болтаюсь в этом несчастном Диптауне, после того как таймер повис. И отец все еще не вернулся. Я тут уже третий день… или четвертый… совсем времени счет потерял… Почта вторую ночь не скачана, босс прибьет… Мишка!»
Я думал, что он вышел из чата. Ненадежная связь? Но нет, он возник снова. Я оторопело всматривался в строчки, проявляющиеся на его половинке чата. «Послушай. Кто бы ты там ни был. Димка был моим другом. Понимаешь, ты, там? Другом. Это не повод для шуток».
«Был, а сейчас что — уже нет?» — рассерженно начал печатать я.
«После того как его не стало…»
«Что ты несешь? — Мне захотелось крикнуть, но я вспомнил, что Мишка меня не слышит, и вернулся к клавиатуре. — Что ты не…» — Я не успел допечатать строчку. На Мишкиной половине экрана продолжали появляться слова.
«Ты, там, нашел тему для приколов. Поверь, я никому не пожелаю такого — открыть дверь в квартиру друга и найти его мертвым. Мертвым. На полу. Паленые провода. Обгоревший компьютер… С таким не шутят, понимаешь, ты? Не шутят. Иди прикалывайся в другом месте…»
Мне было это не смешно; если Мишка избрал способ шутить, то этот способ был явно неподходящим. Говорить мне, что я умер? Чушь. Впрочем, если это не Мишка сидел там сейчас за компьютером, а его младший брат наконец-то заломал логин брата? Он все божился это сделать. Тогда это все объясняет; Олег, пожалуй, любитель таких мрачноватых шуток.
В этом ужас виртуальности, в этом беда призрачности Диптауна… и Сети вообще. Ты никогда не можешь быть уверен, что тот, с кем ты говоришь, не видя собеседника, — твой друг, а не кто-то еще. Всегда остается вероятность хакнутого пароля, подставы, розыгрыша. Отбросим банальные страшные истории про виртуальные романы, в которых прекрасная незнакомка неизменно оказывается лохматым скучающим программистом… мы с друзьями и сами сидели в чатах под разными именами, представлялись и девушками, чтобы разыграть кого-нибудь… Но сейчас… я не думал, что Мишка способен на такие забавы.