Дипломатическая неприкосновенность (сборник)
Шрифт:
Одетые в скафандры и шлемы напарники остановились у приоткрытого люка. Промерив рукой вход, Флеминг распахнул люк настежь. Оба с любопытством направили лучи своих фонариков внутрь, пригляделись — и резко отпрянули. Однако Говард почти сразу подошел снова, а Флеминг полез внутрь чужого корабля.
Там находилось человеческое тело, наполовину выпавшее из кресла пилота и навечно застывшее в таком неустойчивом положении. На лице пилота оставалось достаточно плоти, запечатлевшей выражение предсмертной агонии,
На корме корабля громоздились штабеля деревянных ящиков. Флеминг оторвал крышку одного из них и направил внутрь луч фонарика.
— Продукты, — заключил Говард.
— Должно быть, пытался спрятаться на станции, — предположил Флеминг.
— Похоже на то. Однако ему не удалось. Они покидали корабль с чувством отвращения. Скелеты не производили такого впечатления, они существовали самостоятельно, замкнутыми друг на друга. Но этот труп представлял собой слишком выразительную смерть.
— Так кто же зажег огни? — поинтересовался Флеминг, снова оказавшись на поверхности станции.
— А может, они работают в автоматическом режиме? — с сомнением предположил Говард. — Тогда необязательно, что там кто-то уцелел.
Они прошлись по поверхности станции и обнаружили вход.
— Зайдем? — предложил Флеминг.
— К чему лишние хлопоты? — быстро возразил Говард. — Раса мертва. И мы вполне можем вернуться на Землю и подать заявку на планету.
— Если выжил хотя бы один, — напомнил Флеминг, — то по закону планета принадлежит ему.
Говард нехотя кивнул. Было бы слишком неприятно проделать дорогостоящее путешествие до Земли, вернуться с подготовительной бригадой и обнаружить, что некто устроил себе на космической станции уютное жилище. Вот если бы уцелевшие притаились на планете, тогда по закону заявка оставалась бы действительной. Но человек на космической станции, которую они поленились осмотреть...
— Полагаю, мы просто обязаны войти, — заявил Говард и распахнул люк.
Внутри царила кромешная темнота. Говард навел свой фонарик на Флеминга. В желтом свете луча лицо напарника было полностью лишено теней и напоминало слепок примитивной маски. Говард зажмурился, немного напуганный увиденным, ибо в тот момент в лице Флеминга отсутствовали признаки индивидуальности.
— Воздух годен для дыхания, — сообщил Флеминг, мгновенно обретая пропавшую было индивидуальность.
Говард откинул шлем на спину и посветил фонариком вверх. Ему показалось, что массивные стальные стены давят на него. Он пошарил в кармана, отыскал редиску и для поддержания духа отправил ее в рот.
Напарники двинулись дальше.
В течение получаса они продвигались вдоль узкого извилистого коридора, рассекая лучами фонариков тьму впереди. Металлический пол, поначалу казавшийся таким прочным, начал скрипеть и стонать от скрытых напряжений, что довело Говарда до белого каления и нисколько не трогало Флеминга, судя по его виду.
— Скорее всего, это бомбометательная станция, — предположил спустя какое-то время Флеминг.
— Я тоже так считаю.
— Тонны металла, — пнув одну из стен, заявил Флеминг. — Наверное, придется продать его на металлолом, если, конечно, не удастся сохранить что-либо из оборудования.
— Цена металлолома... — начал Говард, но в это мгновение под Флемингом открылся люк.
Флеминг провалился так быстро, что даже не успел вскрикнуть. Крышка люка встала на место.
Говард отшатнулся словно от удара. Луч фонарика на миг вспыхнул и погас. Взмахнув руками, Говард замер, не успевая привести в порядок бешеную скачку мыслей. Волна шока медленно отступила, оставив Говарду тупую тяжесть в голове.
— ...сейчас не особенно высока, — закончил он лишенную смысла фразу, все еще не веря тому, что случилось.
Приблизившись к люку, он позвал: “Флеминг!"
Никакого ответа. По телу Говарда пробежали мурашки. Изо всей мочи он заорал: “Флеминг!” Потом выпрямился. Голова болезненно гудела. Говард глубоко вздохнул, развернулся и направился к выходу, стараясь ни о чем не думать.
Однако выхода не оказалось — оплавленные края захлопнувшегося люка еще хранили тепло. Говард с большим интересом исследовал его, щупая, толкая и пиная. Однако после безрезультатных попыток вскоре ощутил давившую на него тьму. Говарда охватило смятение, на лице выступили капельки пота.
— Кто здесь? — крикнул он в глубину темного коридора. — Флеминг! Ты меня слышишь? Никакого ответа. И тогда Говард завопил:
— Кто это сделал? Зачем на станции загорались огни? Что вы сделали с Флемингом? — Помолчал несколько секунд, прислушиваясь, и всхлипнул:
— Откройте! Я уйду и никому не скажу!
Еще немного подождал, направив луч фонарика в коридор, стараясь угадать, что скрывается во тьме, и наконец крикнул:
— Почему вы не открыли пол подо мной?
И тяжело дыша улегся у стены. Однако люк не открылся. Может; — подумал он, — люк открывается автоматически? Эта мысль прибавила ему храбрости. Он сурово сказал себе, что здесь должен быть другой выход. И снова .пошел по коридору.
Спустя час он все еще шел, освещая себе путь фонариком и оставляя за спиной давящую тьму. Он полностью взял себя в руки, и даже головная боль утихла. Говард опять обрел способность рассуждать.
Огни могли зажигаться автоматически, люк тоже, возможно, автоматизирован, а самозадраивающийся вход мог быть простой мерой предосторожности в военное время, чтобы на станцию не проник ни один вражеский агент.