Дипломатическая смерть
Шрифт:
— Что он сказал?
— Сказал, что вернется скорее всего через неделю. Да, я вспомнила, он говорил, что должен был встретиться с каким-то старым товарищем.
— Как его фамилия, не знаете?
Раиса Степановна удрученно покачала головой.
— Может быть, Мурадов? — настаивала Лариса.
— Не знаю. Может, и так, а может, и по-другому. Не помню…
— Можно взглянуть на его комнату?
— Конечно, проходите.
Раиса Степановна нашла ключ, открыла дверь в комнату отца и впустила туда Ларису. Ее взору предстала маленькая комната, уставленная шкафами с антресолями. На большом письменном столе стояла зеленая
Лариса подошла к столу и нашла там несколько папок. Раскрыв одну из них, она увидела список фамилий, имен, отчеств. Скорее всего, это были члены партийных коммунистических ячеек. Она обернулась: дочь Гаева все еще стояла в дверях.
— Нет ли у вас альбомов со старыми фотографиями отца? — спросила Лариса.
— Конечно, есть.
И она открыла одну из антресолей и достала оттуда внушительный альбом в бархатном переплете, с железной пряжкой старинного образца.
— Я оставлю вас одну, — сказала Раиса Степановна. — Смотрите все, что нужно.
— Да, хорошо, — ответила Лариса и занялась альбомом.
Перелистав страницы, фотографии на которых выглядели совсем уж древними, она постепенно дошла до групповых снимков, где был запечатлен Гаев вместе со своими товарищами по дипломатической службе.
Она выяснила, что Гаев работал в посольствах в нескольких зарубежных странах. Однако ее интересовала именно Латинская Америка. И она нашла наконец то, что искала. Ее внимание привлекла фотография, с которой улыбались четверо: сам Гаев, женщина, в которой Лариса без труда узнала Наталью Семеновну Березникову, и еще двое — мужчина и женщина. Судя по тому как располагались эти пары, логично было предположить, что остальные — это жена Гаева и сам Березников.
Лариса задержала свой взгляд на Березникове, человеке, о котором она так много слышала и судьба которого ее в последнее время так интересовала.
Его рост был явно выше среднего, он отличался статным телосложением, а черты лица несли печать благородного происхождения. Его внешность весьма располагала к себе.
На соседних фотографиях Лариса обнаружила и знакомого ей Василя Мурадова. Она его не сразу узнала, так как на фотографиях он выглядел худеньким, почти хрупким мальчишкой. Несмотря на то, что ему уже тогда было за тридцать.
«Наверное, нарушился обмен веществ со временем», — ехидно подумала Лариса, вспомнив как Мурадов не так давно пытался счистить с ее юбки желе.
Большего, к сожалению, Ларисе обнаружить не удалось. И она, закрыв альбом, вышла из комнаты. Попрощавшись с Раисой Степановной, она покинула квартиру, где жил убитый Гаев.
Лариса приехала в Тарасов в обеденное время, оставила «Вольво» в гараже и, даже не заехав в свой ресторан, помчалась в аэропорт. К вечеру она уже снова была в Москве.
Глава 5
Андрей Стальцев познакомился со своей Наташей на спектакле, в котором он участвовал после окончания второго курса училища.
Она была двадцатилетней скрипачкой, студенткой третьего курса консерватории и хотела, чтобы ее парень тоже был человеком творческим, сродни ей. И достаточно легким на подъем, спонтанным, общительным и энергичным. Такое желание объяснялось тем, что она уже имела неудачный опыт семейной жизни с работником научно-исследовательского института, генетиком Романом Логиновым, человеком, который ставил
На людях он вел себя как истинный джентльмен, интеллигент, но при этом оставался холоден и не блистал чувством юмора. Это очень раздражало Наташу. Да и на людях-то она показывалась с ним чрезвычайно редко. Роман был углублен в себя, а когда общался с ней, то обычно заводил занудные разговоры часа на два о своей работе или поднимал какие-нибудь философские проблемы, которые Наташу, несмотря на то, что она была девушкой интеллектуальной, мало интересовали в исполнении мужа.
Дело усугублялось тем, что Роман, кроме своего занудства, еще и недостаточно внимательно относился к сексуальным запросам супруги. Постель он считал незначительным элементом в жизни человека. Словом, жена для него была боевой подругой.
И как он удивился, когда однажды Наташа с ним взяла и развелась. Он долго не мог поверить в это, ждал, что она придет и будет молить о прощении в позе Марии Магдалины. Но Наташа не приходила… И в конце концов, чтобы не винить в случившемся себя, он выпустил все критические стрелы в адрес ушедшей супруги, назвав ее легкомысленной кокеткой.
Правда, он устроил в честь потерянной для него Наташи прощальный ужин при свечах… Разумеется, без последующего секса… И вновь погрузился в свои генетические исследования.
А Андрей Стальцев, синеглазый, с вьющимися светло-русыми волосами, высокий, прекрасно сложенный и раскованный в общении с любыми людьми, очень подходил Наташе. Порой Андрей вел себя немного нагловато, но никогда не переходил за грань.
Он пользовался успехом у женщин как молодых, так и более зрелых. Он был своего рода коллекционером. Ему были интересны многие женщины, как в плане их внешних данных, так и социального положения. Самым главным критерием выбора женщины являлось ее восхищение им. Когда Андрей замечал на себе пристальный, манящий взгляд, он тут же приходил в необратимое состояние желания близости с этой женщиной… Атмосфера обожания, которым его окружали представительницы прекрасного пола, была ему необходима. Он привык слышать комплименты в свой адрес, и чем больше их было, тем на более высокую ступень ставил очередную женщину Андрей.
Но, переспав с очередной пассией, он чаще всего о ней тут же забывал. Он был не против сходить в ресторан и с какой-нибудь более-менее аппетитной сорокалетней женщиной (причем платила, разумеется, всегда она). Иногда после этого была постель.
Так было до встречи с Наташей, так продолжалось и после того, как Наташе был присвоен статус его постоянной девушки.
Андрей берег эту восторженную скрипачку: у нее даже в мыслях не было подозрений о его похождениях. Всем друзьям он говорил: «Я никогда не оставлю свою княжну». Это окружающих умиляло, и, может быть, поэтому так и не нашлось ни одного доброхота, который бы развеял святую Наташину веру в то, что Андрей принадлежит всецело только ей. У него была своя однокомнатная квартира в Митино, почти не меблированная: стол на кухне, два стула да полутораспальная кровать в комнате — вот и вся обстановка. Он предпочитал жить у бабушки, где комфорт был устоявшейся традицией, где всегда в любое время дня и ночи его ждали вкусная еда и чистое постельное белье.