Дипломатия наемника
Шрифт:
По дороге я снова принялся корить себя, уговаривать — мол, пора бы и повзрослеть. Ведь как должен был поступить нормальный человек, отправляющийся за деньгами или возвращающийся с оными? Не возвращаться затемно, брать с собой охрану и, ни в коем случае не доверяться «случайному» мальчику с факелом. Ведь мы с Гневко сразу поняли, что нас заманивают в засаду. Так нет же, полезли, хотя пора бы уже стать умнее.
Но с другой стороны — какого тоффеля мне надо прятаться? Но нужно поговорить с городским советом на предмет освещения городских улиц. Впрочем, озадачу этим делом господина Мантиза, пусть
Глава пятая
Суд Артакса
Разумеется, к ужину я опоздал. Наверное Кэйт готовилась выразить свое недовольство, но завидев меня, перемазанного кровью, оставила при себе все заготовленные слова, переполошилась и принялась осматривать любимого мужа. А следом примчалась Курдула, присоединившаяся к своей хозяйке и воспитаннице.
Меня трясли, крутили и вертели, ощупывали, а мне было одновременно и смешно, и очень приятно. Вот, только что, старина Томас вместе с Генриком, точно также причитали, расседлывая Гневко и осматривая жеребца от макушки до крупа. Я-то уже знал, что с гнедым ничего не случилось, но пусть посмотрят, оно и не хуже.
С трудом удалось убедить своих женщин, что кровь, испачкавшая одежду, чужая, а на мне нет ни царапины и, вообще, я готов помыть руки, смыть кровь со щек, а переодеться можно потом, потому что жутко проголодался, а что одежда в крови, так ничего страшного, бывало и хуже, но это лучше, чем выходить к столу без одежды. Кто меня тут видит-то? А ужин я готов съесть и остывшим.
Но нет. Уж коли жив и здоров, так еще немножечко подожду, не умру, а пока ужин подогревают, то будь добр — мыться и переодеваться. По мнению Кэйтрин, негоже графьям выходить к столу грязным, словно пикша болотная и, неважно, видит ли его кто, или нет.
С чем бы другим я поспорил, и на своем бы настоял, но «пикша болотная» в устах любимой супруги меня убедила. И где она это сравнение подцепила? Уж если Кэйт сравнивает мужа с кабанчиком, бегающем по болотам, которому все равно, как он выглядит (свинки-то все равно любят!), так и на самом деле, придется вначале привести себя в порядок, а потом усаживаться за стол.
Вздохнув, пошел мыться. Еще раз вздохнул — так и не озаботился завести личного камердинера, а горняшек Кэйт к помывке тела супруга не допустила, так что пришлось графине и баронессе самой сливать на меня воду.
После ужина мы с Кэйтрин проговорили полночи. Разумеется, у меня имелись более интересные планы на эту часть суток, но пока не выслушал все, что хотела сказать о моем поступке супруга, эти планы реализовать не удалось. Пришлось даже пообещать, что впредь я не стану поддаваться порыву искать приключения на то место, которое опирается на седло. Но с другой стороны — я же не обещал, что приключения сами меня не отыщут?
Но, в конце концов, мир между супругами, к их обоюдному согласию восторжествовал.
Утром, после того, как Курдула порадовала нас завтраком, Кэйт не предложила сыграть с ней партию в шахматы, а повела себя очень загадочно. Я бы даже сказал, подозрительно.
Если любимая женщина начинает ходить кругами, хитренько посматривает, скорее всего, она готовит тебе какую-то каверзу! Не такой уж я великий знаток женщин — вообще не уверен, что таковые знатоки имеются, но Кэйт я немножечко изучил. Так каверза или большая пакость?
Сейчас и выясню.
— Госпожа баронесса, — покосившись на жену, спросил я. — И что означают ваши хитрые глазки?
— Дражайший мой господин, любезный граф, — медовым голосом произнесла моя вторая половинка. — Сегодня к вам пожалуют жалобщики.
— Жалобщики? — удивился я, прикидывая, кто же ко мне может пожаловать? Мои арендаторы ходят к хозяину земель очень редко, предпочитая разбирать все споры и ссоры самостоятельно, да я и сам не слишком люблю, когда ко мне обращаются с просьбой разрешить споры. Вот, было как-то, уже давненько, когда пришлось решать запутанный спор о меже, но я тогда нашел выход из положения. Выход отыскался случайно, но все равно, слегка возгордился — какой я умный! Но жалобщиков, дела которых необходимо разрешать, не люблю. Ведь мне придется принимать какое-то решение. А я человек добрый, поэтому могу принять и неправильное. Вон, фон Силинг уже сделал вывод, что мне нельзя поручать разрешение таких споров, потому что могу пожалеть, а судья должен быть не только неподкупным, но и безжалостным.
— Жалобщиков два, а вот ответчица у нас одна, — принялась пояснять Кэйт. — Жалобщики из моих мастеровых, а ответчица — вдова твоего арендатора.
— Так ты сама тогда и разрешай, — обрадовался я. — Раз это твои люди, ты их знаешь, тебе и судить.
— А селение моих рудокопов и мастеровых стоит на твоей земле, — парировала Кэйт. — Поэтому, согласно законов Силингии, они подлежат суду хозяина земель. И за ответчицу ты должен вступиться, как хозяин.
Обычно бывает наоборот. Женщина подает жалобу на двух мужчин. А здесь… Но разбирать тягомотину (наверняка!), все равно не хотелось.
— Кэйт, у тебя совесть есть? — хмыкнул я. — Мне же уже сообщили, как ты недавно творила и суд, и расправу. Сколько человек приказала выпороть? Троих? А со скольких штраф взяла? С пятерых? Судила, и мне даже полсловечка не сказала.
— Юджин, тут совершенно другое, — фыркнула супруга. — Мой суд — это чисто мое дело, он не касается личной жизни. Тут ты ни каким боком, да и поместье Выксбергов числится лишь в моем владении. Я наказала тех, кто за моей спиной договаривался с тангарами о продаже свинца. Я продаю фунт за десять пфеннигов, а они хотели продавать за семь. Они бы на моем свинце хорошо заработали, гномы тоже, а мне-то зачем деньги терять? Я приказала выпороть тех, кто с гномами договаривался, а оштрафовала тех, кто о том знал, но вовремя не сообщил. А мастера, на чьем участке все это происходило, уволила без жалованья.
А ведь для тангаров неплохая прибыль. Сэкономить по три пфеннига с фунта, а Кэйт не фунтами продает, а стоунами. Кэйт как-то сказала, что тангары берут у нее по десять возов свинца в месяц. Один воз — что-то около двадцати пяти стоунов, значит, две с половиной тысячи стоунов в месяц. Можно подсчитать — сколько это в фунтах, чтобы понять размер прибыли, но лень. Был бы этот свинец моим, подсчитал бы, а коли он Кэйтрин — так пусть жена сама и считает. Понятное дело, что «утруска» пройдет лишь с частью возов, но все равно — убыток.