Дипломатия Святослава
Шрифт:
И вновь А. Стоукс отходит от едва намеченной им линии на признание того факта, что в Болгарии действовали противоречивые силы, принимавшиеся в расчет как Цимисхием, гак и Святославом. Автор, ссылаясь на Скилицу и Асох'ика, пишет о том, что на втором этапе войны болгары выступали в качестве союзников Святослава. Причем А. Стоукс вслед за П. Мутафчиевым имеет в виду «формальный союз», который был заключен вскоре после поражения болгар под Переяславцем.
После ряда поражений руссов болгары частично перешли на сторону Византии48. Автор, к сожалению, не поясняет, о каких именно болгарах идет речь.
Окончательный вывод автора имеет прямое отношение к нашей теме. А. Стоукс подчеркивает, что Святослав победил Болгарию с помощью дипломатии, в основном политическими средствами, хотя порой шла и «обычная борьба», допускались репрессии, применялась грубая сила (в Филиппополе, Доростоле)49.
Проявив
В 60-х годах на Западе появилась еще одна любопытная работа, связанная с изучением балканских походов Святослава. Мы имеем в виду статью американского историка И. Шевченко «Святослав в Византии и славянские миниатюры».
Изучив миниатюры, содержащиеся в мадридском манускрипте хроники Скилицы, автор установил, что 21 из них посвящена событиям русско-византийской войны, а пять - непосредственно изображают Святослава.
Придерживаясь норманнистских теорий, автор настойчиво старается доказать, что внешне руссы, изображенные на миниатюрах, напоминают варягов, хотя их вид (усы, бритая голова с прядью волос) скорее соответствует внешности славяно-руссов-язычников. Материалы, приводимые И. Шевченко, имеют большое значение для изучения дипломатической стороны походов Святослава. Две из этих пяти миниатюр отражают сюжеты посольских переговоров. На одной Святослав принимает византийское посольство. Он сидит на троне из резного дерева с высокой спинкой. Эта миниатюра живо напоминает нам сообщение Устюжского летописного свода о приеме русским князем византийских послов по всем канонам тогдашнего дипломатического церемониала. На другой миниатюре Святослав изображен беседующим с Цимисхием50. Обращение к этим миниатюрам дает дополнительные возможности для изучения дипломатической деятельности русского князя.
Значительный вклад в пересмотр прежней концепции внешней политики Святослава внесли болгарские историки-марксисты, которые критически использовали отечественное историографическое наследие по данному вопросу, а также внимательно изучили новейшие советские исследования.
Государственный характер этой политики отмечал в 1950 году в обобщающей работе И. Снегаров51. В 60 - 70-х годах новая точка зрения болгарских историков нашла широкое отражение в обобщающих работах - «Истории Болгарии», «Истории Византии» Д. Ангелова, в университетском курсе X. Коларова, в отдельных статьях. На первый план в этих работах вынесены мотивы древних и глубоких экономических, политических и культурных болгаро-русских связей, которые в конце 60 - начале 70-х годов X в. нашли яркое выражение в военном антивизантийском болгаро-русском союзе. Однако названным работам, на наш взгляд, присущи некоторая идеализация этих отношений, прямолинейность в оценке сложных и быстроменявшихся событий на Балканах в тот период.
В «Истории Болгарии», в согласии со старой болгарской историографией, справедливо отмечается ослабление Болгарии со второй половины X века. Но этим ограничивается общее в подходе болгарских историков послевоенного периода и, скажем, В. Н. Златарского. В этом труде говорится о том, что Византия сделала все, чтобы в создавшихся условиях сокрушить своего старого врага - Болгарское царство. Никифор Фока, использовав проход угров по болгарской территории как предлог, обрушился на Болгарию и, стремясь одновременно отвлечь руссов от Крыма, уговорил их предпринять поход на Дунай. Русские заняли земли нынешней Добруджи (по этому вопрову болгарские историки солидарны с М. Н. Тихомировым). В Преславе продолжал править Петр52. А далее в «Истории Болгарии» говорится, что Святослав стремился «привлечь болгарское население на свою сторону», чтобы вместе с ним осуществлять политику расширения своих территорий на юге, в пределах Византии.
Этот тезис страдает существенным недостатком. Авторы умалчивают о том, что же собирался сделать Святослав с болгарской территорией, которую он занимал, приближаясь к византийским владениям, как на это реагировало болгарское население.
Высказав исторически обоснованное положение о том, что Византия, а не Русь была главным врагом Болгарии в те годы, авторы «Истории Болгарии» тем не менее, как и ряд их предшественников, согласились с мнением о единой Болгарии, противостоящей Византии, о том, что политика киевского князя нашла отзвук среди болгар, которые хотели с помощью Руси оградить себя от византийских угроз, о «крепком боевом содружестве» между Болгарией и Русью в течение двух лет53. Вместе с тем здесь отмечается стремление Цимисхия привлечь на свою сторону часть болгарского боярства, недовольного твердой политикой Святослава, который приказал в Доростоле наказать «изменившую ему аристократию»54.
Слабость
Подобная же точка зрения нашла отражение и в «Истории Византии» Д. Ангелова. Он также отметил стремление Византии в 60-х годах X в. наконец-то сокрушить ослабленную в военном и финансовом отношениях Болгарию и под этим углом зрения рассматривал все события на Балканах в то время, считая, что русский союзник был привлечен именно с целью полного подчинения Болгарии. Однако Святослав занял лишь часть Болгарии - нынешнюю Добруджу и не пошел внутрь страны55. Поворот Византии к союзу с Болгарией был вызван собственными устремлениями Руси в районе Дуная. Обострение противоречий между Русью и Византией привело к войне, руссы продвинулись в глубь болгарской территории, но, по мнению Ангелова, Святослав не имел намерения покорять Болгарию. Цель его состояла в том, чтобы привлечь «болгарского царя и болгарское население на свою сторону» и с их помощью продвинуться к Константинополю, однако под Аркадиополем руссы были остановлены56. Так в этом сочинении вновь прозвучала концепция единой, на этот раз прорусской, политики Болгарии. Д. Ангелов считает, что аркадиопольская битва закончилась поражением руссов.
Большое внимание автор, как и другие болгарские историки, уделяет вопросу о закабалении Болгарии Византией после ухода из страны русского войска57.
О важном значении балканских походов Святослава для укрепления и развития болгаро-русского сотрудничества писал Е. Михайлов58.
В главе «Болгаро-русские отношения в средние века», в одной из последних обобщающих работ по истории средневековой Болгарии X. Коларова, большое внимание уделено многовековым торговым и культурным связям двух стран. На этом историческом фоне рассматривает X. Коларов русско-болгарские отношения X века59. В соответствии с общим направлением болгарской и советской историографии последних лет в исследовании этого вопроса он считает, что основная цель Святослава на Балканах заключалась в сокрушении Византии, хотя в известный период времени он являлся противником Болгарии, и это было делом рук византийских дипломатов, стремившихся уничтожить Болгарию как своего главного противника на Балканах60. X. Коларов повторил точку зрения советских и болгарских историков о том, что Византия, способствуя походу Святослава на Дунай, стремилась отвлечь Русь от Крыма и нанести удар по Болгарскому царству61. И лишь когда Никифор Фока понял, что его главным врагом является не ослабевшая Болгария, а усилившаяся Русь, он приступил к налаживанию союза с болгарами против руссов. В этих условиях именно болгары, считает X. Коларов, натравили печенегов на Киев62. Тем не менее благодаря гибкой политике в Болгарии, терпимому отношению к местному населению Святославу удалось во время второго похода привлечь болгар на свою сторону. Он сохранил царское достоинство Борису, и тот, видимо, обещал, что прекратит мирные переговоры с Византией и примет участие в совместном русско-болгарском походе на Царьград63. X. Коларов обходит вопрос о русских репрессиях в Болгарии, которые явно, как это отмечали ряд историков, указывают на наличие антирусских настроений среди части болгарской знати, и полагает, что Святослав имел дело с единой политикой болгарской верхушки.
Вместе с тем X. Коларов делает правильный вывод о невозможности для Болгарии этого времени проводить самостоятельную внешнюю политику и о ее колебаниях между Византией и Русью64.
* * *
Ознакомление с источниковедческими исследованиями отечественных и зарубежных историков по данной теме, а также с историографией показывает, что между учеными нет единства по ключевым вопросам трактовки источников, но коренным проблемам внешней политики древней Руси исследуемого периода, а также и относительно ряда немаловажных частных вопросов.
Спорными оказались едва ли не все известные в истории внешнеполитические шаги Святослава и общие результаты его деятельности.
До сих пор спорным остается вопрос о направлении, характере и результатах восточного похода Святослава. Поэтому совершенно неясно, какие дипломатические шаги могли быть предприняты Русью в связи с походом на Восток.
Не определена генетическая связь этого похода с предшествующими военными предприятиями времен Олега и Игоря, как и с последующей балканской кампанией Святослава.