Диспетчер атаки
Шрифт:
— Я дал телефон одного из автоматов около Золотых Ворот. Он звонит и мы окончательно договариваемся о месте.
— Когда?
— Завтра в полдень.
Ветер разносил снежную крупу по пустынной площади. Редкие прохожие стремились укрыться в переходах, пытаясь спастись от очередного порыва ветра, от которого слезились глаза. Они семенили короткими перебежками, не обращая особого внимания на четверых парней, стоявших у входа в Трубу.
Шершень бросил сигарету в урну.
— Он что-нибудь присылал после последнего файла?
— Да. Просил подготовить план по ликвидации аномалии так, чтобы это выглядело более-менее цивилизовано. Без стрельбы и шума.
— Ты идешь?
— Да. А вы?
Они опять замолчали. Миша съежился и рассматривал
— Я — да. Папа учил всегда доводить дело до конца. Значит завтра в полдень? — переспросил Шершень, вытаскивая зажигалку.
Макс молча кивнул. Шершень пытался прикурить, но ветер сдувал пламя. Он сунул зажигалку обратно в карман.
— Чего конкретно он хочет? — спросил Саня.
— Нашего участия в каком-то очередном проекте Innercycle.
— Будем писать сценарии для игрушек?
— Нет. Их модель балансировки пространства не учитывала того варианта, который провернули мы. Он хочет привлечь нас как консультантов по новой модели виртуального пространства для Brotherhood V.
— И это все?
— А чего ты хочешь? Чтобы он сказал — ребята, я читал ваше бессмертное творение — весьма впечатлило, и начал воевать с неверными через глобальную компьютерную сеть?
— Да ладно. Он что, обещал какие-то деньги за работу?
— А ты из тех, кто будет работать из чистого альтруизма?
— …Тогда он изъявил желание приехать лично. Он пробыл здесь неделю. О связи проекта Innercycle с «Внешним сценарием» тогда ничего не говорилось. Но, скорее всего, какие-то наработки Макс ему показал, а через месяц после того, как Миллард уехал, нам пришли официальные приглашения. Мы проработали там еще месяц вместе с остальными ребятами, приводя в порядок нами же спровоцированные завалы, но предложение остаться получил только Макс. Он уже был постоянным членом команды, когда они выпустили Brotherhood V. Потом Миллард перебросил его на Холм, где уже началась непосредственная реализация основного проекта. Несмотря на то, что мы там наворотили, они успели набрать достаточно людей для второго этапа.
— И все-таки — какого проекта?
— Того самого. Желтый, Восточный и Западный сектор. Давайте говорить в открытую, Лена. Европейский центр по развитию и координации информационной политики можно назвать аналогом тех радиостанций, которые когда-то работали против коммунистического Союза. Я тогда в первый класс ходил. Многое поменялось. Не мне вам рассказывать. Объединенная Европа решила восстановить попранные позиции. Первая фаза проекта закончена. Холм аккумулировал в себе людей, занятых как технической стороной дела, так и разработкой новой идеологии для мирового сообщества, которую будут вколачивать в неокрепшие мозги не с помощью коротковолновых радиостанций, а в виртуальном пространстве с на порядок большими возможностями и шансами на успех. В том пространстве, которое сконструировал Рон и бывшие альфа-тестеры Brotherhood-V. И которые обосновали те модели сознания, которые это пространство должно сформировать. Они были среди прочих в числе проектировщиков первого поколения, которых набрала Innercycle, они создали гейткипинг как второй эшелон, который сейчас набирает обороты по реализации отдельных частей программы. В минимуме это будет выглядеть как образование проевропейских политических группировок в Азии, Северной Африке и Штатах со всеми вытекающими отсюда последствиями в экономике, финансах, технологии и культуре.
— А как максимум?
— Новая мировая религия объединительного толка. Третий Завет, который поглотит ислам, буддизм и католицизм. Не исключено, что через двадцать лет наши дети будут молится божеству, которое поселится в сети, Елена Владимировна.
Она улыбнулась. Она закрыла глаза и прикрыла их ладонью. Потом поняла безнадежность попытки сдержать смех, отняла ладонь от лица.
— Что смешного я сказал? — Леваков выглядел слегка удивленно.
— Простите, — она подняла на него глаза, — Это… забавно. Кто-то очень большой и сильный в очередной раз решил попробовать захватить власть над миром? Похоже на тривиальный голливудский боевик. Слишком просто, чтобы быть похожим на правду. Может быть, происходящее является менее глобальным процессом?
— А чего вы ожидали от меня услышать, приехав сюда? Все эти вопросы о гейткиперах, наших биографиях, связях?
— Честно говоря, я и сама не знаю…
— Знаете, — он опять не дождался продолжения ответа. — Все вы прекрасно знаете. Я не напрашивался на этот разговор. Вы прилетели ко мне и стали задавать вопросы. Это сложная и многоходовая схема, — конечно, не все так гладко, как может показаться из моего рассказа. Вы не представляете, сколько деталей и более крупных стадий я пропустил и скольких я еще не знаю. Виртуальность сети — один из механизмов, быть может один из ключевых, но в любом случае один из многих, завязанных в плане. Я всего лишь крохотный элемент схемы, в которой завязаны тысячи людей. Единственное, чем могу похвастаться — я осознанно выполняю свою функцию и в курсе сверхзадачи, которая стоит перед всей группой. И тут нет никакой таинственности и шпионских игр. В свое время мы имели неосторожность копнуть глубже. Мы сделали то же, что сделали вы — попытались разобраться в том, что происходит. Не то чтобы мы знали слишком много и над нами висела какая-то угроза. Все намного прозаичнее. Это, в сущности, обычная работа — нам предложили ей заняться, и мы согласились. Быть может, это работа связана с какими-то особыми обязательствами перед людьми, но такой же покров секретности существует в любой организации или просто общности людей, где крутятся большие деньги и чьи-то амбициозные интересы.
— И как в любой организации, занятой над развитием закрытого проекта, в ней есть круг, который следит за чистотой рядов, — она уже не улыбалась, тон предыдущей фразы был слишком серьезен и сдержан. — И кто же Макс и кто вы в этой игре?
— Вам нужно полное название подразделения или я могу ограничиться описанием только своих функций?
— Расскажите то, о чем считаете нужным.
— Официально — вольнонаемный консультант, услугами которого пользуется Холм. Посылает таких как вы, которые задают вопросы, и за работу с такими людьми мне потом ваше начальство платит деньги. Фактически — я внешний агент подразделения «Анабазис». Проще говоря, вербовщик. Отслеживаю перспективную молодежь, чьи умы готовы к дальнейшей работе, даю положительные или отрицательные заключения, иногда веду прямые переговоры с кандидатами. Иногда месяцами нет ничего, иногда появляется такой случай как вы, Лена.
— Хотите сказать — тяжелый?
— Один из самых тяжелых. Вас уже давно вели. Я был последней стадией вашей проверки. Список «Анабазиса», который вы получили, был одним из ходов в вашей разработке.
— Следуя логике разговора — вы собираетесь мне что-то предложить?
— Несомненно. Для начала нужно принципиальное согласие. Потом с вами проведут несколько дополнительных бесед и определяться с конкретным профилем работы. Но отсюда вы должны уехать, сказав или «да» или «нет».
— Что будет если я скажу «нет»?
— А вы не скажете «нет», — его глаза опять озорно блеснули. — То, что вы приехали сюда, уже говорит о том, что вы готовы к положительному ответу. Осталось озвучить то, что вы уже давно решили для себя самой. Иначе зачем вы вообще копались во всем этом? Чтобы потом пойти в газету и сказать — ку-ку, ребята, есть интересный материал для передовицы? Вы мало похожи на юную, борющуюся за правду девочку, которая хочет доказать большим дядям, что те делают неправильные вещи. Или просто из чистого любопытства? Вы слишком сообразительны и могли остановиться намного раньше. Вы намеренно шли на это обострение. Вы делаете карьеру.