Дитя божье
Шрифт:
Поцелуй меня в задницу, черт возьми, — сказал Баллард. Прислонив винтовку к дереву, он поспешил в дом, собрал постельные принадлежности, вытащил их на снег и снова нырнул в дом. Он собрал свою посуду и припасы и вынес их наружу, взял топор, немногочисленные инструменты и прочую утварь, которую он сложил в пустой комнате, выкинул их во двор и помчался обратно, взял лестницу, приставил ее к отверстию и посмотрел вверх. На чердаке пульсировали огромные оранжевые языки пламени. Он взобрался по лестнице вверх и просунул голову в отверстие в потолке. Мгновенно он почувствовал, что его волосы горят и трещат. Он пригнулся и похлопал себя по голове. Глаза уже
Когда он вернулся наружу, на руках у него были медведи и тигр. Крыша была объята пламенем. Сквозь непрекращающийся грохот было слышно, как в дальнем конце дома одна за другой с треском вспыхивают старые дубовые балки. Жар стоял неимоверный.
Баллард стоял на снегу с отвисшей челюстью. Пламя бегало вниз по доскам и снова вверх, как горящие белки. Сквозь пламя на крыше виднелся ряд горящих каркасов в форме буквы А. Через несколько минут хижина превратилась в сплошную стену огня. Несколько стекол с треском вывалились из створок в мириадах разрывов и крыша с грохотом упала на дом. Баллард был вынужден отступить назад, настолько сильным был жар. Снег вокруг дома начал сходить, оставляя кольцо влажной земли. Через некоторое время от земли пошел пар.
Задолго до утра от дома, укрывавшего Балларда от непогоды, осталась лишь почерневшая дымовая труба да груда тлеющих досок у ее подножия. Баллард пересек полосу оттаявшей земли, забрался на очаг и уселся там, как сова. Для тепла. Он уже давно привык разговаривать сам с собой, но не произнес ни слова.
УТРОМ БЫЛО ЕЩЕ ТЕМНО, когда он проснулся от холода. Он навалил сухой травы и хвороста, чтобы постелить матрац, и лег спать, положив ноги на угли, оставшиеся от дома, а снежинки падали на него из небесной черноты. Снег таял на нем, а потом, в холодные утренние часы, замерзал, и он просыпался под ледяным одеялом, которое трескалось, как стекло, когда он шевелился. В тонкой куртке он пробрался к очагу и попытался согреться. По-прежнему шел мелкий снег и он не знал, который сейчас час.
Когда он перестал дрожать, то достал сковороду, наполнил ее снегом и поставил на угли. Пока она грелась, он нашел топор и срубил две жерди, на которые повесил сушиться одеяло.
Когда наступил день, он сидел в гнезде из травы на очаге и потягивал кофе из большой фарфоровой чашки, которую держал обеими руками. С появлением этого грустного серого света он вытряхнул из чашки последние капли, слез со своего насеста и принялся палкой разгребать золу. Большую часть утра он провел в развалинах, пока не стал черным от древесной пыли, и руки его были черными, и лицо покрылось черными полосами там, где он чесался или трогал голову. Он не нашел ни единой косточки. Как будто ее и не было. Наконец он сдался. Он смахнул снег с остатков провизии, сделал себе два бутерброда с медом и уселся на корточки в теплом месте среди пепла, поедая их: черные отпечатки пальцев на белом хлебе, глаза темные, огромные и пустые.
С ГРУЗОМ ПРОВИЗИИ через плечо он был похож на сумасшедшего зимнего гнома, пробирающегося через засыпанный снегом лес по склону горы. Он шел, падая, поскальзываясь и ругаясь. На то, чтобы добраться до пещеры, у него ушел час. Во второй заход он нес топор, ружье и ведро из под сала, наполненное горячими углями от сгоревшего дома.
Вход в пещеру больше походил на лаз и Баллард с ног до головы перемазался красной грязью, пока лазал туда-сюда. Внутри оказалось большое пространство с отверстием
ПОГОДА НЕ ИЗМЕНИЛАСЬ. Баллард стал бродить по снегу за гору к своему старому дому, где он наблюдал за новым жильцом. Он приходил ночью, ложился на берегу и наблюдал за ним через кухонное окно. Или с крыши колодца, откуда можно было заглянуть в переднюю комнату, где Грир сидел перед печкой Балларда, задрав ноги в носках. Грир носил очки и читал что-то похожее на каталоги семян. Баллард прицелился в грудь. Затем повел мушку вверх, к месту, расположенному чуть выше уха. Его палец нащупал холодный изгиб спускового крючка, — Бах, — сказал он.
БАЛЛАРД СМАХНУЛ снег с ботинок, прислонил винтовку к стене дома и постучал в дверь. Он огляделся. Диван лежал в снегу, а поверх снега лежала мелкая сажа и виднелись кошачьи следы. За домом стояли останки нескольких машин и из заднего стекла одной из них за ним наблюдал индюк.
Дверь распахнулась, и на пороге появился мусорщик в рубашке с коротким рукавом и подтяжках. Входи, Лестер, — сказал он.
Баллард вошел, глаза его бегали по сторонам, лицо растянулось в фарфоровой улыбке. Но смотреть было не на кого. Молодая девушка сидела на автомобильном сиденье и держала на руках ребенка, а когда Баллард вошел, она встала и ушла в другую комнату.
Иди сюда, согрейся перед смертью, — сказал мусорщик, направляясь к печке.
Где все? — спросил Баллард.
Черт, — сказал мусорщик, — они все уехали отсюда.
А жена тоже?
О, нет. Поехала навестить свою сестру и всех остальных. Любая девчонка всегда себе на уме. У нас осталось двое ребятишек.
Как это они вдруг так уехали?
Не знаю, — сказал мусорщик. Молодежь нынче такая, ничего не поделаешь. Ты должен гордиться, Лестер, что никогда не был женат. Это горе и душевная боль и нет никакой награды за это. Ты только порождаешь врагов в собственном доме, которые вырастают и поносят тебя.
Баллард повернулся спиной к плите. Ну, — сказал он. Я так и не смог ее найти.
Вот в этом ты умен, — сказал мусорщик.
Баллард безмолвно согласился, покачав головой.
Я слышал, у тебя там все сгорело, — сказал мусорщик.
Дотла, — ответил Баллард. Никогда не видел такого пожара.
А от чего он случился?
Не знаю. Он начался на чердаке. Наверное, искры из дымохода.
Ты спал?
Да. Едва выбрался оттуда.
Что сказал Уолдроп?
Не знаю. Я его не видел. Специально я его не искал.
Радуйся, что с тобой не произошло как со стариком Партоном, который тогда сгорел в своей постели.
Баллард отвернулся и стал греть руки у печки. А его нашли? — спросил он.
КОГДА ОН ДОБРАЛСЯ до вершины лощины, то прилег отдохнуть, наблюдая за происходящим. Следы, по которым он шел, были залиты водой. Они поднимались в гору, но обратно не спускались. Потом он потерял их и нашел другие и всю вторую половину дня провел в лесу, идя по следу, как любой охотник. Он вернулся в пещеру уже под вечер с онемевшими ногами в дырявых ботинках, виски он так не нашел и Кирби не увидел.