Дитя двух миров
Шрифт:
Хотя, в общем, город как город. Необычный — ну так на Земле те же арабские селения на европейский глаз выглядят необычно, а тут всё-таки причудливый магический мир со своими фишками. И честно говоря, не скажешь, что это типа «Обитель Зла»: замогильная символика здесь не в большом фаворе, и чёрный цвет отнюдь не доминирует: кровли серых башен были и синими, и красными, и золотыми, и скалящиеся черепа на фасадах встречались редко, разве что на жилищах магов-некромантов (это мне объяснила Утопалла). И зомби я не видела — они ведь скорее боевые роботы, чем полноправные жители Территории Тьмы (чего им зря жечь ману, шастая по улицам, — вонять, что ли?).
И всё-таки я чувствовала: это Сердце Тьмы, столица тёмных эххов, и ни чистота улиц, ни даже зелень деревьев (было здесь и такое) меня не обманывали. И дело было
Сердце Тьмы окутывало незримое, но осязаемое облако зависти, жадности, подлости и злобы, и я его ощущала. Оно, это облако, вползало мне в ноздри, липло к волосам и даже шептало мне на ухо какие-то гнусности. Эмоции, как и мысли, материальны — их можно попробовать на вкус (если, конечно, ты хоть чуть-чуть владеешь магией, а я владела — пусть даже чуть-чуть). Я вспомнила тёплую и открытую ауру Ликатеса, и только теперь поняла, что основное отличие тёмных эххов от светлых вовсе не том, что вторые с искренним удовольствием созидают, а первые с неменьшим удовольствием разрушают, а в том, что за мысли крутятся у них в головах, какие чувства они испытывают, и как они относятся — даже не к тем, кого считают врагами, а к своим же собственным сородичам. Чистый и свежий (без всякого автомобильного смога), воздух Сердца Тьмы был пересыщен негативом — той самой тонкоматериальной субстанцией, которую Вам-Кир-Дык с помощью Шепотка намеревался качать сюда из одного далёкого параллельного Мира, известного эххам как Третья планета системы Жёлтой звезды, а нам, людям, — как планета Земля. Или наоборот: Чёрный мог отступить, оставив весь Эххленд победителям с Полуденной стороны, и начать всё сначала на Земле, обрушив на мой родной мир весь чудовищный заряд негатива, скопившегося за тысячи лет на Территории Тьмы.
И я поняла, что должна любой ценой вырвать моего сына из лап Владыки не только потому, что он мой сын.
Дворец Вам-Кир-Дыка открылся внезапно. Всякий раз за очередным перекрёстком я видела всё те же ряды серых домов, сменявших друг друга, и думала, что идти ещё далеко, как вдруг шеренги башен разомкнулись перед центральной площадью, посередине которой и высился дворец. Хотя сказать «высился» было бы не совсем верно: здание, несмотря на свою высоту, производило впечатление чего-то приземистого, придавленного к земле. Обиталище Чёрного Владыки походило на исполинских размеров антрацитово-чёрную (других цветов у неё не было) многоножку, приползшую откуда-то из-за омывавшего весь Эххленд океана, из-за тех самых Загадочных Вод, откуда ещё никто не возвращался. Эта тварь ползла через всю страну, устала и прилегла на брюхо на центральной площади столицы, а её многочисленные ноги окопали громадное округлое тело глубоким рвом и окаменели, превратившись в ряды массивных колонн, окружавших дворец со всех сторон; шерсть на глянцево блестящей спине обернулась остроконечными башенками-шпилями. Заняв добрую половину площади, чёрная тварь замерла, но не заснула — она зорко следила за всеми своими владениями десятками круглых глаз-окон, окольцевавших голову-купол, отделённую от здания-тела кружевным воротником широкого каменного балкона. Многоножка высунула из тёмного прожорливого рта длинный язык подъёмного моста, перекинутого через ров: смотрелось это неприятно, но именно туда мне и надо было идти. А ещё я заметила среди шпилей на спине-крыше дворца башню очень знакомых очертаний, и сердце у меня ёкнуло: это была телепорт-башня — такая же, как в Камероне, Ликатесе или в Замке-в-Скале. Попасть туда наверняка непросто, но это башня здесь есть, а это уже немало.
Нимфы, до сего времени поглядывавшие на всё с гордым безразличием, сразу как-то сникли, а ведьмина внучка так и норовила ко мне прижаться. А мне и самой было не по себе: дворец Владыки излучал давящую злую силу.
— Идём, сёстры, — негромко сказала Утопалла, преодолев краткое замешательство, и мы вступили на площадь.
На площади было людно (тьфу, то есть эххно). К языкастому входу во дворец со всех сторон тянулись стайки женских фигур — попасть в гарем Владыки мечтали многие тёмные эххийки, несмотря
Когда мы пересекали площадь, Утопалла тронула меня за плечо.
— Смотри, Аллина, — сказал она, — вот она, Пирамида.
Сложенная из чёрного камня Пирамида была не выше дворца Владыки и стояла с ним рядом, поэтому она не сразу бросалась в глаза. Но когда я её увидела, я чуть не задохнулась: поток зла, излучаемый многоножкой дворца, казался тонкой струйкой по сравнению со злой мощью Пирамиды — из неё тёмная энергия изливалась лавиной.
— Там убивают, — тихо проговорила старая нимфа. — Туда ушли многие — тысячи и тысячи, десятки тысяч. Чёрный Бог Хаоса ненасытен — он постоянно требует жертв.
От Хеи-Кеи я кое-что знала об этом зловещем чирье на ровном месте, но многое было мне непонятно, и прежде всего — культ Бога Хаоса. Эххи, насколько я успела заметить, не слишком религиозны: нет у них (во всяком случае, на Полуденной стороне) ни официальных святилищ, ни служителей культа типа жрецов. У них есть вера в Творца Вселенной, но вера эта внутренняя, не требующая пышных церемоний и ритуальных обрядов — внешне эта вера не бросается в глаза. Это как если человек знает, что завтра взойдёт солнце — не будет же он молиться по этому поводу, да ещё публично. Есть у светлых эххов общины подвижников — типа отрешившихся от всего мирского, — но это не религия в чистом виде. А культ Чёрного Бога напоминал какие-то древние языческие верования землян (я не теолог, понятное дело, но кое-что знаю о финикийском Ваале или о мексиканском Уицилопочтли).
— И давно это здесь творится? — спросила я.
— Точно не знаю, — Утопалла пожала плечами, — но не меньше ста лет.
Всего сто лет? Странно… Сто лет — это не срок для такого древнего народа, как эххи. Получается, что это новая вера, родившаяся совсем недавно, особенно по меркам эххов — они ведь живут сотни лет. Странно — очень странно…
— Никто не знает точно, что происходит внутри Пирамиды, — добавила хозяйка клана. — Известно только, что её построил великий маг Чернодыр. Это его детище, и он творит там свои таинственные обряды.
Чернодыр? Ну, к этому дяденьке у меня особый счёт. Это ведь он в кошачьем облике гонялся за мной ещё на Земле, и он же, как сказал Хрум, организовал похищение Шепотка. «Встречу — обязательно оторву ему голову» — подумала я, хотя прекрасно понимала, что при встрече с этим черномагом всё будет с точностью до наоборот: не я ему оторву голову, а он мне свернёт шею как цыплёнку. Но можно хотя бы помечтать, верно?
Не дойдя до моста с полсотни шагов, Утопалла остановилась.
— Мы пришли, — сказала она просто и буднично. — Дальше ты пойдёшь одна, Аллина. Вы пойдёте, — она бросила взгляд на нахохлившуюся прапрапра. — Прощай, сестра, — удачи тебе в твоём деле!
— Прощай, Утопалла, — ответила я немного севшим голосом.
Хозяйка клана повернулась и пошла прочь, за ней двинулись остальные нимфы. Мои «сёстры» шли через площадь гибкой змеиной походкой чёрных нимф, не оборачиваясь, а я вдруг сообразила, что не сказала им всем «спасибо» за то, что они помогли мне добраться до Сердца Тьмы. Да, среди тёмных не принято благодарить (а я хорошо вошла в роль темной эххийки, истинной чёрной нимфы), но мне было как-то неловко: ведь Утопалла пожелала мне удачи, даже не подозревая, в чём именно состоит моё дело, — пожелала просто так, от души.
Глава 25
Перед мостом-языком уже образовалась небольшая очередь: дефицита в желающих добиться ласк Владыки не наблюдалось, а «чёрные кобольды» пропускали претенденток по одной. За мостом соискательниц ждали черномаги, осуществлявшие типа магический фейс-контроль. Их было шестеро, и смотрели они девушек не только глазами, но и чарами. «Вот оно, — подумала я, холодея. — Ну, Алинка, держись…».
Очередь двигалась быстро — трёхрукие вахтёры работали в темпе. Ведьмина внучка, следовавшая за мной собачонкой, только жалобно пискнула, когда кобольд властным жестом отлепил её от меня. Я шагнула на мост, повторяя про себя: «Я чёрная нимфа, я чёрная нимфа, я чёрная нимфа…».