Дитя эльфа
Шрифт:
Я оперлась на высокую надгробную плиту и спрятала лицо в своих руках.
– Это слишком тяжело, – закричала я. – Слишком. Я не смогу этого сделать. Я не смогу вынести это.
В ту секунду все это казалось абсолютно верными утверждениями.
– Нет, – сказал Кьяран, мягко держа мои запястья. – Твой путь совсем нелегок. Сейчас твоя жизнь кажется тебе тяжелой и трудной, и я могу пообещать тебе, что все будет становиться только хуже.
Я как-то непонятно в отчаянии застонала, но он продолжал, его слова, как туман, просачивались в мое сознание.
– Но ты неправа,
Я продолжала плакать, напряженность прошлой недели через слезы выливалась из меня в темную ночь. Воспоминания об ужасной сцене сегодня вечером, все мои противоречивые эмоции растворялись в соленой волне слез.
– Морган, – произнес Кьяран, убирая волосы с моего лица. – Я забочусь о тебе. Ты – моя связь с единственной женщиной, которую я когда-либо действительно любил. Я вижу Мейв в твоём лице. Из всех моих четырех детей, ты больше всего похожа на меня – я вижу себя в тебе, чего не вижу в остальных. Я хочу доверять тебе. Я хочу, чтобы ты доверяла мне.
Меня затрясло в ознобе, и Кьяран потёр мои руки. Мой плач медленно стихал, и я вытерла глаза и нос.
– И что теперь будет? – спросила я. – Ты собираешься исчезнуть из моей жизни, как ты делал со своими другими детьми? – я увидела, как Кьяран вздрогнул, но все же продолжила. – Или ты останешься со мной, будешь учить меня, позволишь мне узнать тебя?
Сколько нужно правды, а сколько манипуляции, чтобы выполнить мою миссию? Богиня, я уже не знала. Он колебался, и мое небольшое дрожание переросло в содрогание с ног до головы.
Наконец он ответил:
– Ты еще молода, Морган. Ты все еще собираешь информацию. Ты не должна принимать какие-либо жизненные решения сегодня вечером.
Собираю информацию? Мороз пробежал вверх и вниз по моей спине. Что он подразумевал под этим? Как много он знал? Я медленно кивнула, не в состоянии заглянуть в его глаза.
– Что бы я действительно хотел, – сказал он, – так это чтобы ты осознала, что может значить быть Вудбейном – радость, власть, красота чистоты клана, восторг от возможностей.
Я подняла голову, и одна пара ореховых глаз встретилась взглядом с другой.
– Что ты имеешь в виду?
– Я хотел бы поделиться кое-чем с тобой, моей самой младшей дочерью, – ответил он. – С тобой, настолько близкой моему сердцу и такой далекой от моей жизни. Я чувствую в тебе что-то сильное, чистое и бесстрашное, кое-что мощное, но все же мягкое, и я хочу показать тебе, как все может быть. Но я нуждаюсь в твоём доверии.
Теперь я была напугана, но все же меня невероятно тянуло к тому, о чем он говорил. Я почувствовала какой-то вкус во рту, и облизала губы, затем поняла, на самом деле этим вкусом была тоска: тоска за тем, о чем говорил Кьяран.
– Я не понимаю, – почти шепча, произнесла я. – Это о…?
– Я говорю о перемене формы, – спокойно ответил он. – О принятии физической формы какого-то другого существа, чтобы достигнуть усиленного понимания собственной души.
Внезапно я поняла, что он имеет в виду. Я попыталась не разинуть рот. Я слышала о том, что некоторые ведьмы могут менять облик – я даже знала, какими были другие облики членов Эмиранта, – но я поняла, что это, как правило, запрещено, это называют черной магией. Конечно, это никак не может остановить Кьярана.
– Ты шутишь, правда? – спросила я.
– Нет. Морган, тебе столько всего еще нужно узнать о самой себе. Ты должна доверять мне – нет лучшего способа узнать себя, чем через взгляд со стороны другого существа.
– Перемена формы? В ястреба? Или кошку? – Он не мог говорить это серьезно. Что он хотел этим добиться?
– Не обязательно в ястреба или кошку, – объяснил он. – Ни одна ведьма не может изменить себя или кого-то еще в существо, не связанное с ним. Например, если ты чувствуешь близость к лошадям, хочешь знать как это, когда мчишься через равнины, тогда довольно легко перевоплотится в лошадь. Но если ты не чувствуешь близости к животному, не имеешь ничего от этого существа в себе, тогда это невозможно. Вот почему ведьмы обычно не принимают облик рептилий или рыб.
О, Богиня, он говорит серьезно. Я попыталась потянуть время.
– И все ведьмы могут это делать?
– Нет. Совсем мало кто. Но я могу, и, думаю, ты тоже можешь.
Он проникновенно смотрел в мои глаза до тех пор, пока я не почувствовала, что весь мир вокруг нас исчез.
– Что ты чувствуешь во мне? – прошептал он. – Что ты чувствуешь в себе?
Перед глазами появился образ животного. Я колебалась произнести его имя вслух. Это было животное, которое приходило ко мне в ужасных снах в Нью-Йорке – животное, которое олицетворяло Кьярана и всех его детей, включая и меня. Я была так напугана тем, что могло произойти здесь, произойти сейчас, что не могла даже переварить все это. Но если я не смогу понять, то я не смогу почувствовать это.
– Волки, – сказала я. – Мы оба.
Его улыбка была как луна, выглянувшая из-за большого скопления облаков.
– Да, – выдохнул он. – Да. Произнеси эти слова, Морган: «Анниал нат рек, аернан сил, лок мэйм, лок холлен, сил бейта…»
Даже не думая, позднее задаваясь вопросом, не была ли я заколдована Кьяраном, но уже об этом не заботясь, я повторила старые, пугающие слова. Перед моими глазами Кьяран начал меняться, но трудно сказать, как – его зубы стали острее, больше? На его руках появились когти? Я увидела новую, особую дикость в его глазах?
Его голос становился все тише и тише, и я выбросила свои сенсоры, чтобы услышать слова, чтобы повторить их. Затем я услышала что-то, что не было словом из заклинания. Это был... звук, и форма, и цвет, и символ, все сразу. Это было невозможно описать. Нет. Это было настоящее имя Кьярана, имя его сущности. Не знаю, как я узнала его… это был инстинкт. Я узнала настоящее имя Кьярана, туманно подумала я… Это значило…
В следующую секунду я задохнулась и согнулась, замученная иссушающей, неожиданной болью. Я посмотрела на свои руки. Они изменялись. Я изменялась. Я превращалась в волка. О, Богиня, помоги мне.