Дитя каприза
Шрифт:
– Догадываюсь, – сказал он, и его безразличный тон смутил ее.
– Извините, если утомляю вас своей болтовней, – сказала Тереза. – Просто иногда я падаю духом. Я обязана добиться успеха и работаю не покладая рук, но все-таки получаю более низкие баллы, чем те, кто, в сущности, ничего не делает, потому что у меня не хватает средств, чтобы должным образом представить свои модели.
– Нелегко вам приходится, – посочувствовал ей Марк, который начинал трудовую деятельность, имея все преимущества, но которому уже пришлось столкнуться и с другой стороной жизни, поскольку в бизнесе он выступал самостоятельно.
– Ничего, – сказала она, стараясь показать, что не вешает нос. – В конце
И вновь Марк испытал искушение сказать ей, что на самом верху индустрии моды дело обстоит так же, и опять он воздержался, сказав вместо этого:
– Значит, вы не сможете выкроить вечерок, чтобы сходить со мной куда-нибудь?
Сердце Терезы екнуло от радости и учащенно забилось.
– Вы меня приглашаете?
– Да.
– В таком случае, мне кажется, что один вечер погоды не сделает, – сказала Тереза, подумав при этом, что, даже если бы ей пришлось не спать в течение трех недель подряд перед заключительным показом коллекции, она бы все равно согласилась.
Тереза влюбилась по-сумасшедшему, просто потеряла голову – и это было чудесно. Как она уже говорила Марку, в те последние месяцы перед окончанием училища у нее оставалось мало времени на что-либо, кроме работы, да и Марк тоже был очень занят: проверял счета, допоздна засиживался в офисе, носился с новыми идеями и постоянно курсировал между Лондоном и Нью-Йорком, но уж если им обоим удавалось выкроить время, то они извлекали из этого максимум удовольствия. Иногда он приглашал ее – знай наших! – в ночной клуб или в ресторан, иногда – без претензий – они встречались в баре, чтобы выпить с друзьями, или же смотрели видеофильм, свернувшись калачиком в креслах с банками легкого пива и закуской, купленной в китайском ресторанчике. Иногда Марк сам готовил для нее, причем на удивление вкусно, спагетти с соусом «болоньез» или карри из курицы, а в последнюю ночь перед сдачей проекта он поддержал ее своим присутствием, когда она металась по комнате, причитая: «Черт возьми, я ни за что не успею в срок!», – и собирал разбросанные по полу обрезки бумаги. Он варил ей кофе, пока она пришивала пуговицы, подравнивала подолы и отглаживала швы, держал наготове носовой платок, когда она вдруг разражалась слезами из-за того, что лацкан никак не желал ложиться как следует, сколько бы она с ним ни возилась, и тогда, когда она сообщила ему, что получила 2,1 балла.
– Это просто здорово! Ты умница! – поздравил он ее.
– Вовсе не умница… Я хотела получить более высокую оценку! Столько сил потрачено! – рыдала она, измученная перенапряжением.
– Это ничего не значит. Разве важно, какое место ты получила? Важно, что ты сдала. Важна работа, а она выполнена прекрасно, – утешал ее Марк.
– Экзаменаторы, по-видимому, так не считают.
– Все экзаменаторы – остолопы. Если бы они увидели эти модели не на плечиках, а на подиуме, они бы поняли тогда, как хороша коллекция. Твои модели будут пользоваться спросом, малышка, и ты без труда сможешь их продать!
– Надеюсь. Я должна хотя бы возместить то, что затратила на них, вернее, все мамины расходы.
– Тебе это удастся. Вот увидишь!
И конечно, он оказался прав. После заключительного показа коллекции к Терезе обратилось несколько человек, пожелавших купить отдельные модели, а также владелец одного бутика, предложивший купить всю коллекцию, с условием, что ей же можно будет заказать дубликаты, а также заручившись ее согласием разработать для них весеннюю коллекцию.
– Вот видишь, что я говорил? – воскликнул Марк, кружа ее
– Но я не знаю, с чего начать.
– Для начала найди небольшое ателье, найми нескольких надомниц и дай развернуться своему таланту.
– У тебя все так просто получается, а ведь я совсем не знаю, как вести дела…
– А что ты скажешь о твоей подруге Линде Джордж? Она, кажется, только что окончила коммерческое училище? Вот она-то как раз и поможет тебе в финансовых вопросах. Ты будешь моделировать, а она займется финансами и сбытом.
– Но, черт возьми, где я найду деньги, чтобы начать подобное дело?
– Поговори с управляющим банка – для этого банки и существуют.
– О Марк… я боюсь…
– Мне казалось, что ты хочешь стать известным модельером!
– Тогда наберись смелости – и вперед!
Она глубоко вздохнула, и ее глаза блеснули решимостью.
– Может быть, ты прав. Если я не рискну, то никогда ничего не добьюсь.
Он поцеловал ее.
– Я горжусь тобой, леди. Очень горжусь.
Хотя они любили друг друга, и Марк и Тереза хранили в тайне друг от друга некоторые факты своей биографии – каждый по своим соображениям.
Марк не упомянул о том, что его мать замужем за Хьюго Варной, а сказал лишь, что его семья живет в Штатах, где у отчима свое дело, потому что его смущали богатство и успех Хьюго, обеспечившие ему так много жизненных преимуществ. А кроме того, он все еще считал, что с его стороны выглядело бы бахвальством признаться в родственных связях с одним из светил мира моды, когда Тереза находилась всего лишь на самой низшей ступеньке лестницы, хотя, возможно, это было глупо.
Что касается Терезы, то она даже в самые интимные моменты не признавалась Марку, что была приемышем. Отчасти это объяснялось тем, что она и сама редко вспоминала об этом, а отчасти своим отношением к Дорин, как к родной матери. Рассказывая о своем прошлом, она всегда говорила о своей настоящей жизни, а не о той, какой она могла бы быть. Она – Тереза Арнолд, дочь Дорин Арнолд, ее отец умер, и выросла она в Бакингеме – и все.
Но, начиная собственное дело, она впервые в жизни обнаружила, что ей совсем небезразлично, что она приемыш, хотя причина была не совсем обычной. И когда они обсуждали этот вопрос с Марком, правда сама по себе выплыла наружу.
По совету Марка Тереза сходила к управляющему банка Он заинтересовался ее планами и не отказался помочь, напомнив при этом, что получить заем на требующуюся ей сумму можно лишь под залог недвижимого имущества. Услышав об этом условии, Дорин не раздумывала. Сверх всякой меры гордясь Терезой и желая всячески помочь в начале избранного ею пути, она сразу же предложила заложить дом и Тереза, преисполненная благодарности и любви к матери почувствовала, что берет на себя страшную ответственность, и очень боялась потерпеть поражение.
– Мне кажется, я не имею права позволить маме заложить дом, – сказала она Марку – Я не могу принять от нее такой жертвы.
– Но ведь ты не просила – она предложила это сама, – заметил Марк.
Они ужинали курицей под соусом карри в квартире Марка, но Тереза почти ничего не ела, а лишь ковыряла вилкой рис.
– Знаю, что она предложила, но дело совсем не в этом. А вдруг мне ничего не удастся?
– Удастся. Ешь карри.
– А вдруг? Если я прогорю, мать потеряет все. Папа не так уж много ей оставил: дом – это все, что у нее есть. Не будет дома – и она останется ни с чем. Что тогда делать? Я не могу позволить ей так рисковать.