Дитя океана. Дилогия
Шрифт:
Он не лгал, это было видно сразу, но вместе с тем кое-что и не договаривал. Я нахмурилась. Части головоломки понемногу складывались воедино, и я поняла, что скрывал Райзен все это время. Подняв на него проницательный взгляд, я буквально по буквам произнесла:
— А сейчас в человеческих землях еще два артефакта, созданных самими богами. Один из них, неизвестно какой, у сбежавших торговцев, а второй это тот, что позволяет беспрепятственно проникать сквозь границы миров. Эриллиум Балора. И сейчас он у вас, ведь так? Это его так настойчиво требовала Неар, там, на Темных тропах?
—
— Так вот почему вы вчера не могли сотворить даже простенькую иллюзию, — с запоздалым пониманием прошептала я.
— А ты как думала, — он хмыкнул. — Никакая Сила, а тем более такая, не дается даром, так что тем торговцам не слишком повезло, а нам с тобой еще меньше.
— Что вы хотите этим сказать?
— Ни один человек, если только он не маг, не продержится больше трех суток в компании с эриллиумом, тот просто высушит его, высосет всю жизненную энергию. Так что скоро где-то на дорогах Гленнимора окажется пара безымянных трупов, а божественный артефакт будет искать нового хозяина, потому что не может быть один, ему обязательно нужен носитель. Нам придется разыскать этих двоих и попросить отдать вещичку.
— Подождите, — я махнула рукой, совершенно забыв, с кем говорю, — вы сказали, что никто не может носить больше одного, даже фейри, значит, вы не возьмете себе второй? — Он кивнул. — Тогда, что вы с ним сделаете?
— Пусть это тебя не тревожит. У меня есть кое-какие мысли на этот счет, но тебе еще рано об этом знать.
— А второй артефакт с вами? — Опять молчаливый кивок. — И сейчас питается вами?
— Нет, только в момент активации, особенно при переходе между мирами. А вообще он дает возможность проникать сквозь любые запоры и стены, или ты думала, что у всех дуэргаров от рождения способность такая? — он язвительно усмехнулся, ничуть не заботясь о том, что какая-то магическая пиявка под названием эриллиум тянет его жизненные силы.
— Вы первый дуэргар, которого я увидела, — сухо отрезала я.
— И надеюсь, последний, — он перестал улыбаться и так странно посмотрел на меня, что я невольно передернула плечами.
Я не отвела взгляд, и наши глаза встретились. Сейчас, когда предрассветный сумрак уже менялся на ясный день, глаза дуэргара снова стали похожи на два бездушных осколка оникса — в них не отражалось ничего, кроме непроницаемой тьмы. Но вот он прищурился, и эта тьма заиграла серебристыми искорками, похожими на крошечные звезды, а в самой глубине зрачков вспыхнули уже знакомые желто-зеленые огоньки.
Эти странные огоньки притягивали меня, я смотрела в них и не могла оторваться, а в следующую минуту обнаружила, что стою, плотно прижатая к груди дуэргара, а его руки двумя стальными кольцами до боли сжимают мою талию. Как это случилось, я так и не поняла, но только бледное лицо Райзена с мерцающими татуировками оказалось в опасной близости от меня. Я сморгнула, сбрасывая наваждение, и мой взгляд уперся в его полураскрытые губы, непривычно расслабленные сейчас.
— Rwyf am i chi, —
На этот раз он не позволил мне прервать поцелуй, сведя мои запястья за спиной и надежно их там удерживая. Я стояла, прижатая к его груди, ощущая, как бьется его сердце, отдаваясь в моих ушах барабанной дробью, а мое собственное колотилось, точно пойманная птица в железной клетке. Рассудок предательски отступил, позволяя низменным инстинктам захватить власть над телом и опять, как и тогда, ночью, меня охватил странный жар, зародившийся где-то внутри меня. Ноги стали ватными и подкосились, не желая держать ослабевшее тело; словно со стороны я услышала свой собственный стон, прозвучавший как призыв, и тут же острый язык дуэргара проник между моих зубов.
Это было похоже на безумие, или на прыжок в бездну, когда кружится голова и ты ничего не соображаешь, не ощущаешь ни рук, ни ног, а только чувство бесконечного падения, от которого замирает сердце и перехватывает дыхание. Я не заметила, когда успела закрыть глаза, когда, в какой момент сама подалась на встречу Райзену, а его поцелуй вдруг сделался необыкновенно нежным, ласкающим, точно прикосновение шелка. Я плавилась в его руках, которые путешествовали по моему телу, прикрытому только льняной рубашкой, изучая все линии и изгибы. Но когда горячие мужские ладони проникли под подол и поползли вверх, лаская мои стиснутые бедра, а поцелуй из нежного превратился в требовательный и даже злой, я неожиданно очнулась, выплыла из странного забытья и оттолкнула дуэргара. Точнее, попыталась это сделать.
Он нехотя оторвался от моих губ и завораживающе прошептал, уткнувшись мне в шею:
— Не сейчас, прошу, не отталкивай меня… не сейчас…
Я замерла на мгновение, пораженная той мольбой, которая прозвучала в его голосе, а потом меня словно молнией ударило: да он же соблазняет меня! И тут же все наваждение схлынуло, уступая место ледяной панике.
— Отпустите! — прошипела я упираясь руками в его плечи. — Вы с ума сошли?
Он на мгновение прижал меня к себе еще сильнее, с легкостью ломая сопротивление, а потом неожиданно отпустил и отступил на пару шагов, не сводя с моего лица лихорадочно блестевших глаз. По его губам скользнула уже знакомая мне саркастичная усмешка.
— Юные шелки такие пугливые, — услышала я слова, сказанные насмешливым тоном, — но все меняется, стоит им достичь совершеннолетия. Кстати, — он перестал усмехаться и вполне серьезно взглянул на меня, — когда у тебя день рождения?
— Осенью, — растерянно произнесла я, обескураженная такой резкой сменой его поведения.
— Сомневаюсь, — он окинул меня странным взглядом, — когда впервые проявились твои способности?
— Какое это имеет значение?
Я злилась, не понимая, что ему нужно от меня. Обхватила себя руками, чувствуя, что начинаю мелко дрожать, и настороженно следила за каждым движением дуэргара. Но Райзен всего лишь молча обошел меня, сорвал с постели одеяло и накинул его мне на плечи, заставляя укутаться. Я также молча подчинилась.