Дитя падшего бога

Хенди Барб

— Неужели за пределами ваших вод климат становится суровее? — спросила Винн.

— Нет, — медленно ответил Сгэйль. — Дело в том, что это не боевой корабль, и ему требуется защита.

— Значит, у вас есть другие корабли, которые защищают мирных жителей? — уточнил Лисил.

— У нас есть дозорные суда, — подтвердил Сгэйль и снова обратился к Магьер. — Я должен хоть что-то сказать хкомасу. Радует его это или нет, но он хочет узнать, как далеко на юг придется ему проплыть и куда предстоит вести свой корабль.

Собственное бессилие взбесило Магьер почти так же сильно, как

страх. Она испытующе глянула на хкомаса, и он ответил твердым, сумрачным взглядом. По человеческим меркам ему было на вид около пятидесяти лет, а это значило, что его истинный возраст намного старше. Хкомас с вызывающим видом скрестил руки на груди, и, как бы ни злилась Магьер, хкомаса ей упрекнуть было не в чем. Она и сама бы на его месте чувствовала то же самое.

— Не знаю, — наконец ответила она. — Хотела бы я сама это знать! Мы должны двигаться на юг, пока я не почувствую, что пора остановиться.

— Это слишком неточно, — отрезал Сгэйль.

— Что, если нам ограничить время пути? — предложил Лисил. — Попроси капитана, чтобы шел на юг еще семь дней. Если Магьер за эти дни не отыщет нужного места, он может просто высадить нас на берег, и мы пойдем пешком. Так или иначе, а в конце концов мы доберемся до цели. — Он тронул Магьер за руку и, понимающе кивнув ей, добавил: — И уж наверняка обгоним кое-кого… да кого угодно.

Магьер важно было только продолжить путь, а спешить, полагала она, незачем. Вельстил, сводный братец, не может знать, где она сейчас, невдомек ему и то, что ей известно местонахождение артефакта, за которым он охотится. Впрочем, порой она забывала о способности Лисила одним махом находить самое быстрое решение проблемы.

— Да, — сказала она Сгэйлю, — передай капитану это предложение. И узнай, согласится ли он.

Сгэйль заговорил с хкомасом, но пожилой эльф только замотал головой и что-то рявкнул в ответ. Между ними опять завязался жаркий спор, и единственное, что Магьер сумела разобрать, было — «Аойшенис-Ахарэ».

Когда прозвучало это имя, хкомас дрогнул. Коротко, нехотя кивнул, развернулся и ушел.

Магьер передернуло:

— Ты просил его именем Вельмидревнего Отче?

— Семь дней в твоем распоряжении, — ледяным тоном ответил Сгэйль.

Это отнюдь не успокоило Магьер. Наоборот. Власть, которой Вельмидревний Отче обладает над своими соплеменниками, может оказаться опасна.

До полудня было еще далеко, когда ялики вернулись из последнего рейса к берегу, и корабль, подняв паруса, вышел на юг.

* * *

Чейн выбрался из одной преисподней только для того, чтобы оказаться в другой.

С тех пор как Вельстил и его спутники поднялись на борт илладонского судна, миновало две ночи, и теперь илладонец несся на всех парусах на юг. Размер этого судна не больше обычной шхуны, а его корпус изготовлен из досок двойной толщины, положенных внахлест. Скорость оно развивало приличную, и это все, что Чейну удалось разузнать с той самой ночи, когда они поднялись на борт… когда его вместе с Вельстилом и дикими вампирами затолкали в предназначенную для них «пассажирскую каюту».

Чейн стоял в сыром, темном, наполовину пустом трюме мерно качавшегося

корабля.

Неподалеку от него сидела на корточках Забел и без слов напевала незнакомый Чейну мотив. Глаза ее вновь остекленели и потеряли всякое выражение. Все монахи страдали от голода.

Пока что экипаж шхуны держался подальше от трюма, хотя во время посадки и капитан, и рулевой Клатас глазели на Забел с тем же выражением, с каким капитан чуть раньше разглядывал светящийся шар Вельстила.

Чейн ожидал нападения илладонцев. Всякий раз на рассвете он изо всех сил боролся с подступающим сном и, в конце концов засыпая, крепко сжимал рукоять меча.

С наступлением ночи Вельстил ушел из трюма, бросив Чейна присматривать за жалкой и оборванной кучкой диких. Двое молодых монахов и седовласый свернулись клубком на полу трюма и не шевелились. Забел и курчавый монах, самый буйный из всей пятерки, сидели на корточках, не двигаясь с места, и, судя по всему, плохо сознавали, где находятся.

Если Вельстил намерен использовать монахов для того, чтобы завладеть желанным сокровищем, их надо накормить, причем этой же ночью, — иначе они станут ни на что не годны… да и сам Чейн недалеко от них ушел. Если илладонцы вздумают на них напасть, даже эти одичалые безумцы не уцелеют в схватке.

Чейн направился к двери и, жестом остановив Забел, бросил на ходу:

— Ждите здесь. Я вернусь.

Трюм располагался на корме шхуны, а матросский кубрик — недалеко от носа. Выбравшись из трюма и обнаружив, что поблизости нет ни души, Чейн направился к левому борту, где находился трап на палубу. Поднявшись по нему, Чейн приоткрыл низкую широкую дверь и затаился.

На палубе пахло жизнью. Всякий раз, когда Чейн видел какое-то движение, он едва удерживался от того, чтобы выскочить из укрытия. Он терпеливо ждал, когда мимо пройдет подходящая добыча. Тощий матрос средних лет не привлек его внимания, не тронул он и юнца, которому едва исполнилось двадцать. У него только один шанс, а стало быть, ему нужен кто-то покрупнее и поздоровее.

Из-за грот-мачты вышел кряжистый матрос в рубахе ржавого цвета и распахнутом жилете. Когда он оказался в пределах досягаемости, Чейн выбросил вперед руку.

Пальцы его стиснули небритые щеки и мясистые губы. Чейн рывком втянул матроса в шахту трапа. Илладонец брыкался и извивался, пытаясь вырваться.

Чейн ударил его кулаком по основанию черепа, и оглушенный матрос обмяк. Тогда он поволок свою добычу вниз по лестнице. На шее, под колючей небритой челюстью матроса пульсировала, билась жилка, и Чейн уже не сумел сдержаться. Он с силой вонзил клыки в шею матроса и начал жадно пить.

Он почти не чувствовал вкуса крови и лишь наслаждался тем, как наполняет его упоительное тепло жизненной силы. И вдруг отдернул голову — так резко, словно кто-то дернул за цепь, которая незримо обматывала его шею. Он выпил достаточно, чтобы подкрепить силы, но как же, о как же хочется еще!..

Матрос начал приходить в себя и, слабо задергавшись, невнятно замычал — рот его по-прежнему был зажат рукой Чейна.

Если кто-нибудь его услышит и решит узнать, в чем дело, сюда очень скоро сбежится весь экипаж.