Дитя понедельника
Шрифт:
— Многие считают, что ты специально развел вокруг себя атмосферу некой загадочности, — говорю я. — Марк Суон, режиссер-затворник, таинственная голливудская звезда… — Я обрываю себя, сообразив, что говорю мечтательным тоном. — Короче, ты сам знаешь, что о тебе говорят.
— Вообще-то нет, — сухо замечает Суон.
— Большинство думает, что ты специально так себя ведешь, понимаешь?
— Стать еще популярнее, избегая популярности? — Суон фыркает. — Как изобретательно! Я избегаю популярности, потому что не хочу, чтобы
Официант приносит несколько маленьких тарелочек с аппетитно пахнущей едой, улыбается сначала мне, потом Суону.
— Сеньор Марк, так приятно снова вас видеть! Я принес ваши любимые блюда. — Он указывает на воздушные блинчики, сардины, жаренные на гриле, соусницы с разноцветными соусами, оливки с маринованными овощами, перцы халапеньо под сырной подливкой.
Суон благодарит официанта и дружески улыбается ему.
— Сейчас принесу остальное, — продолжает официант. — И ваше вино, сеньорита.
— Я же сказала, что не люблю, когда заказывают за меня, — хмурюсь я. — Все мужчины одинаковы, обожают контролировать ситуацию.
Суон накалывает на вилку оливку, несколько секунд с удовольствием ее разглядывает, затем отправляет в рот.
— Ты не хочешь ничего сказать на это? — грозно спрашиваю я.
— А я ничего для тебя и не заказывал, — хмыкает Суон. — Все эти блюда предназначены мне.
Я откидываюсь на стуле, чувствуя себя идиоткой.
— Ваша паэлья, сеньор. — Блюда на столе продолжают прибывать. — Ветчина… артишоки, жаренные на огне…
Тарелки поступают бесконечным потоком.
— Что принести вам, сеньорита? — осведомляется наконец официант.
— Ничего, спасибо. Я поклюю с его тарелок. — Указываю пальцем на Суона.
Официант кивает, ставит на стол большой фафин красного вина и исчезает.
— А кто тебе сказал, что я разрешу клевать с моих тарелок? — весело спрашивает Суон, наливает два бокала вина и делает хороший глоток. — И потом, вдруг тебе не понравится то, что заказываю я? Сама же настаивала на самостоятельности.
— Тебе нравится заставлять меня краснеть?
— О, тут не требуется большого труда! Ты постоянно краснеешь.
У Суона уверенный, чуть насмешливый вид. На загорелом лице ухмылка, поза расслабленна.
Я судорожно вздыхаю — такая сладкая удушливая волна желания проходит по телу.
Не будь дурой, Анна!
Я тянусь за сардинкой, запиваю ее вином — короче, всячески пытаюсь отвлечься от несвоевременных мыслей. В какой-то момент замечаю, что прилично опустошила чужие тарелки.
— Вот это я понимаю, — смеется Суон, потягиваясь. — Девушка со здоровым аппетитом!
Взглянув на свое блюдо, вижу остатки зеленого горошка, хвостик сардины и еще какую-то невнятную размазню. По-моему, еще несколько минут назад тарелка была полной? Здесь были оливки, рис с овощами, какая-то выпечка, мясо в острой подливе — все это я перетаскала с тарелок Суона. Неужели я столь
Виновато смотрю на Суона. Наверняка он качает головой, поражаясь моим возможностям.
Однако режиссер улыбается.
Ага, ему забавно! Небось его девицы не метут все подряд со своих и чужих тарелок, а довольствуются маковой росинкой и листиком мелиссы. Конечно, теперь Суону совершенно ясно, что мой излишний вес — не от нарушения обмена веществ.
Вздыхаю, понимая, что ничего не могу с этим поделать. Наверное, пора закругляться.
— Э .. спасибо за то, что ты прислал мне окончательный вариант сценария, — мычу невнятно.
Суон деловито кивает.
— Мы же, кажется, друзья. Ты должна была получить экземпляр раньше, чем твое начальство.
— И спасибо, что надоумил меня писать.
— Так ты не передумала?
Я поднимаю глаза и удивленно гляжу на Суона.
— А почему я должна была передумать?
— Но ведь ты же выходишь замуж. Я полагал, что теперь ты бросишь работу и займешься семьей.
— Да что же это такое?! — не выдерживаю я. — Почему все думают, что я предпочту уборку по дому карьере? Вы все сговорились, не иначе! Ты думаешь обо мне совсем как Китти! Черт знает что происходит!
— Эй, эй, успокойся, — машет руками режиссер, ошарашенный шквалом ругани. — Я просто хотел удостовериться, что не принуждаю тебя писать, если на самом деле тебе это уже неинтересно.
— А почему вдруг у меня должен был пропасть интерес? Ты же сказал, что у меня есть способности. — В моем голосе обида, и я торопливо прячу ее за хвастовством: — Кстати, я уже написала половину сценария. Спасибо, что познакомил меня с Джалло. Я могу показать ему сценарий, когда он будет закончен.
— Я бы не слишком на это рассчитывал, — опускает меня с небес на землю Суон. Он подхватывает с тарелки маринованный перчик и закидывает его в рот.
— То есть? Фрэнк Джалло сказал, что прочтет мой сценарий, разве я ослышалась?
— А тебе известно, что на «фабрике грез» никто и никогда не говорит «нет»? Зачастую даже твердое «да» означает отказ. Джалло мог сказать все, что угодно, лишь бы угодить мне. — Суон пожимает плечами и приступает к крохотным белым грибочкам. — Скорее всего он забыл о твоем существовании, едва переступил порог офиса.
— Понятно. — Я чувствую себя наивной и глупой. Суон так старательно посвящает меня в азы режиссерской и продюсерской профессии, объясняет правила, а я только и делаю, что несу чушь.
— А ты в самом деле написала уже половину? — вдруг оживляется мой собеседник. — Считаешь, что твой сценарий удачен?
— Ручаюсь. На сценариях я съела собаку, — со знанием дела отвечаю я. — Отличный получится фильм.
— Расскажи вкратце, — говорит Суон. Это не просьба, темные глаза смотрят испытующе, в тоне почти приказ.