Дитя Зверя: Выбранной тропой
Шрифт:
Ровно до того момента, пока не увижу его в деле.
Максимилиану Торну было почти тридцать пять. Он был высок, жилист и просто непрошибаемо оптимистичен и галантен. Настолько, что вцепиться когтями в горло хотелось после первых пяти минут знакомства. А ещё он умел быть жестким, почти жестоким, редко шёл на компромиссы и доводил дело до конца. Всегда.
Пожалуй, за это я могла простить ему способность вывести меня из себя парой острых, едких фраз.
– Я так понимаю, ты звонишь исключительно по делу… - Торн едва слышно хмыкнул. Его голос по-прежнему звучал непринуждённо и легко. – И явно по срочному.
–
С минуту в трубке царила тяжёлая, вязкая тишина. Торн о чём-то задумался, оглушительно громко щёлкая колпачком ручки. Я могла бы поклясться, что он устроился в кресле за рабочим столом и бездумно уставился на морской пейзаж, висевший прямо над входной дверью в его кабинет.
А в голове у Макса складываются и рассыпаются варианты действий, причины, что могли меня сподвигнуть на такую просьбу, и последствия оной для него самого.
– Я всё же не буду спрашивать, что случилось. Дела стаи меня не касаются… Ну, те что происходят внутри неё так точно, - мужчина заговорил снова, размеренно и спокойно. Едва заметно растягивая слова и осторожно подбирая формулировки, он продолжил. – Права распоряжаться счетами и собственностью передать не проблема. Могу выслать стандартный договор, тебе останется только указать нужные реквизиты сторон и поставить подпись. Нужно будет, правда, вывести твой вклад в трастовый фонд стаи… Этим я займусь прямо сейчас, если ты согласна. Доверенность на проведение таких операций у меня есть. А какие именно обязательства ты хочешь закрепить?
Вопрос был вполне обычным, я бы даже сказала логичным. Но почему-то вслух озвучивать собственное решение было страшно. Знаете, как будто пока ты держишь глаза закрытыми – всё хорошо, всё в порядке. Ровно до того момента, пока ты не «откроешь» глаза…
Пока ты не обличишь в слова собственное решение, разрушив привычный мир до основания.
– Я отдам им все счета, всё имущество, все земли. Кроме того, что принадлежит лично мне. И уеду. Навсегда, - сглотнув вязкую слюну, я сжала пальцы в кулак, не замечая, как когти пропороли кожу.
– Ясно, - Торн неопределённо хмыкнул, но комментировать ничего не стал. Только уточнил чуть помолчав. – А они?
– Они отказываются от каких-либо притязаний на меня и одного из детёнышей. Они не будут искать нас, - губы дёрнулись, обнажая выступающие клыки. Глубоко вздохнув, я нехотя добавила. – И я хочу, чтобы ты после подписания отправил этот договор в ближайший клан Охотников.
Макс на том конце телефона отчётливо подавился воздухом. И я понимала его реакцию, очень хорошо понимала. Охотники не были широко известны, охотники не были широко освещены и так же жили в тени, как и мы, верзвери. Времена, когда мы вырезали друг друга клан на клан тоже остались в далёком прошлом, сменившись вооружённым нейтралитетом и строгим соблюдением негласного кодекса.
В частности они очень пристально следили за отщепенцами, одиночками или изгнанниками. И в случае потенциальной угрозы, использовали все возможные средства, чтобы устранить её.
– Ты… Реджина, ты уверена? – переварив мои требования, Максимилиан, судя по звукам,
– Макс? – разжав пальцы, я опустила окровавленную ладонь на стопу бумаг и смяла верхние листы, пытаясь хоть так снять сковавшее меня напряжение.
– Сколько у меня времени? – вздохнув, Торн вновь заговорил сухо и по-деловому.
Я невольно перевела взгляд на Михаила, устроившегося на краю стола. Тот нахмурился, прикрыл глаза, беззвучно шевеля губами. После чего нахмурился и дважды показал мне пять пальцев.
– Десять минут, Макс, - я кивнула головой, благодарно улыбнувшись медведю. И криво хмыкнула, слушая цветистые ругательства юриста в ответ.
Максимилиан ругался долго. Вдохновенно. Минуты три. Но всё же буркнул «Жди» и тут же отключился. Оставляя меня один на один с собственными мыслями, тревогами, волнениями. И я присела на подоконник, считая секунды, складывала их в минуты и ждала.
А что ещё мне сейчас оставалось?
Глава 21
Десять минут тянулись как тот самый злосчастный мёд. Медленно, вязко и оставляя в горле кислый привкус фруктового чая. Я цедила провонявшую химией жидкость мелкими, осторожными глотками, то и дело, бросая тревожные взгляды на телефон. И всё равно пропустила тот момент, когда он мягко пиликнул очередным оповещением.
Вздрогнув, я сжала пальцами кружку, до побелевших костяшек и тонкого, едва слышного треска лопающегося фарфора. И резко выпрямилась, свободной рукой схватив телефон с подоконника. Одним движением сняв блокировку экрана, я ткнула пальцем на иконку мобильного приложения и пролистнула рекламные рассылки и чистый спам, остановившись лишь тогда, когда наткнулась на нужное имя в списке многочисленных адресатов.
Письмо не содержала ничего. Ни приветствия, ни вопросов, ни какой-либо ещё информации. В работе Максимилиан Торн сводил ненужное общение к минимуму, предпочитая демонстрировать собственное красноречие как минимум на переговорах или в зале суда. Зато к этому пустому посланию прилагались два объёмных файла, тут же отправленные мною на печать по вай-фаю. Принтер коротко пискнул и загудел, разогреваясь, а я…
Я отложила телефон в сторону и сгорбилась, опираясь ладонями на подоконник по бокам от себя. Меня штормило. Эмоционально. От смеха до истеричных рыданий, от ярости до желания всё исправить. Физически. От слабости до кипящей, готовой выплеснуться через край энергии, от апатии и сонливости до жажды выслеживать и загонять. Яркий, горько-сладкий коктейль колючим клубком катался в душе не давай порою сделать хотя бы один вдох, но…
Сухой щелчок оповестил о том, что печать завершена. Медленно подняв голову, я уставилась на чистые, белые листы, ещё хранившие запах свежей краски. Повела носом, принюхиваясь и морщась от острого запаха чужого мускуса, забивающего ноздри. И встала, направляясь к тумбочке, отведённой под небольшое, компактное многофункциональное устройство.
Присев на край стола, я подавила приступ брезгливости и принялась читать сухие, официальные формулировки, благоразумно опустив ненужную преамбулу и пустые формальности. Меня штормило. Эмоционально, физически. Так, что хотелось обернуться зверем и спрятаться за инстинктами, повадками, звериной дикостью, но…