Дивергенция Любви
Шрифт:
– Этого я сказать не могу. Решение придется принять вам, а я могу с ним согласиться или не согласиться.
– Буду покупать, - сказал я.
– То есть продавать зло.
Выведя диалоговый ящик, я достал из него вкладку "ордер на продажу".
– Продать один лот зла за любовь по текущей цене. Компьютер?
Компьютер ответил мне стандартным баритоном. Это была мужская модель, и я почувствовал себя немного уверенней. Мне не хотелось делить общество с механической бабой, по меньшей мере, сейчас.
– Сто восемьдесят девять оргазмов, - сказал я.
– С вас сняли пять пунктов спрэда, -
– Сто восемьдесят восемь.
– Зло идет вверх, но достаточно медленно.
– Сто восемьдесят семь.
Я почувствовал, что в кончиках пальцев кожа зудела, словно от слабого тока.
– Вот видите, - сказал Мартынов, - оно почти остановилось.
– Где?
– почти закричал я.
– Уже сто восемьдесят шесть.
– Рост заметно снизился.
Следующего изменения пришлось ждать долго. Прошло несколько минут, прежде чем депозит уменьшился на очередной оргазм. Уменьшился и вернулся к прежнему значению. Долгие очень долгие две минуты я провел, затаив дыхание. К депозиту добавилась единичка, и началось падение зла. Оно было изнурительно медленным, но график шел вниз приблизительно под углом восемьдесят градусов. Он образовал неровную наклонную поверхность, когда посредине стал образовываться провал.
– Что-то происходит, - сказал я.
– Да, - отозвался Мартынов.
– Но я не знаю, что.
– Что мне делать?
– На всякий случай поставьте стоп.
– Что это?
– Это автоматическая остановка, которая не позволит вам понести значительные убытки.
– Компьютер, стоп.
– Стоп-лос инвалид, - ответил баритон.
– Нужно ввести значение, - пояснил Мартынов.
Я взглянул на депозит, на нем было сто девяносто два оргазма.
– Компьютер, стоп на уровне двухсот оргазмов депозита.
– Стоп-лос инвалид.
– Что такое?
– Стоп-лос не может быть ниже текущей позиции. Минимальное значение выше пятнадцать пунктов от прайса.
– Ах, да. Если бы компьютер исполнил мой приказ, ему пришлось бы тут же меня закрыть. Ставьте на минимальном расстоянии.
– Стоп-лос установлен.
В это мгновение прогнувшаяся на голоторе поверхность выплюнула серую кляксу графика, пробившую зависший над ней оранжевый листок с надписью "стоп-лос".
– Позиция закрыта, - сообщил компьютер.
– Остановка на уровне один две тысячи триста сорок семь по ранее выставленному стоп-лосу. Убыток двадцать четыре оргазма. Депозит - Сто семьдесят шесть.
В горле у меня пересохло. Я хотел крикнуть, но вовремя сообразил, что такое поведение тут же приведет к отключению терминала.
– Что?
– услышал я свой осипший голос.
Компьютер тут же повторил сказанное.
– Но я только что был на уровне ста девяносто двух оргазмов?
– Стоп-лос был размещен на пятнадцать пунктов выше. Желаете посмотреть журнал?
– Ничего я не желаю. Как это произошло?
Я грубо вышел из директории и повернулся к Мартынову. Он был несколько смущен.
– Понимаете, Целуев, - сказал он, растягивая слова.
– На Лайфексе бывают спекулятивные сделки. Кто-то скупает большое количество любви. Разумеется, цена на это реагирует, но до того, как кто-то успеет
– Цена возвращается обратно, - передразнил его я.
– А я-то не при делах. Что вы мне теперь посоветуете?
– Не расстраиваться.
– Хороший совет. Ничего не скажешь.
Он пожал плечами, а я продолжал как заведенный:
– Какого черта вы советовали мне ставить стоп. Если бы не вы, я бы сейчас находился на рынке.
– Войдите в него снова.
– И опять платить спрэд?
– Да.
– Знаете что? Проваливайте к чертовой матери. Я справлюсь без вас.
Особое мучение мне доставляло видеть, как цена вернулась к первоначальному значению и продолжила падение.
– Послушайте, Целуев, - сказал Мартынов, - вы не отдаете себе отчет.
– Вы еще здесь? Мне что, придется повторить несколько раз?
Он не стал спорить. Только посмотрел на меня не то виновато, не то с жалостью.
– Как скажете.
Я не видел, когда он ушел.
Я вошел в директорию и стал изучать графики любовных пар. Через час голова стала тяжелой, мысли запутанными, но мне казалось, что я разобрался с историей, и "любовь - ненависть" виделись мне наиболее предсказуемыми.
Собрав остатки внимания и воли, я открыл позицию на повышение. Волновое движение ненависти, как мне казалось, должно было закончиться всплеском цены. Так и произошло, но в противоположном направлении. Ненависть упала так резко, что я и ойкнуть не успел. Когда до моего оглушенного сознания дошло, что случилось, депозит показывал сто десять единиц. Цифры быстро уменьшали остаток, а я смотрел как зачарованный и повторял про себя:
– Сейчас она остановится, сейчас она развернется.
Странное это было ощущение. Боль сильная, тупая и сладкая. Как будто из меня тянули нерв. А я и не подозревал, что в душе мазохист, ан вот как.
Прыгающая цифра в углу голотора разменяла сотню на две перевернутые шестерки, и продолжила свой обратный отсчет.
– Надо закрыть позицию, - сказал я, когда боль от потери очередного оргазма превысила страх, признать ошибку.
На депозите оставалось семьдесят две единицы, и я понимал, что снова начать игру уже не удастся. Для открытия позиции мне требовалось не менее ста одного оргазма. Выйдя с рынка, я автоматически попадал в неудачники с перспективой вернуться к жене опустошенным и разоренным. Нет, на это я пойти не мог. И в этот момент в голову пришла замечательная идея, о которой я раньше не помышлял. Я внезапно понял, что любовь не может быть бесконечной. Да. Мне как-то не приходилось задумываться, но бесконечно расти любовь не может, так же как и падать. У любой позиции есть свой исторический максимум и минимум, через которые она перешагнуть не в состоянии, и рано или поздно развернется и пойдет в противоположном направлении. Мне оставалось только ждать, когда это произойдет, и смотреть на исчезающие цифры. Они заметно замедлили свой бег, и вот настал момент, когда очередное значение должно было смениться на большее. Должно было, но не сменилось. Цифры медленно уменьшались. Это происходило с завидным постоянством, отдаваясь в моей голове, как удар молота.