Дивергенция Любви

Лебедев Александр Петрович

– Хватит, - взмолился я.
– Остановись, пожалуйста.

– Компьютер не понял команды, - сообщила чертова железка.

Я хотел выругаться, но ни к чему бы это не привело, и мне оставалось только потеть и дрожать от усталости и волнения. Прошло еще несколько минут, к горлу подступила тошнота. Я понял, как устал, как вымотан и обессилен. Пальцы осторожно коснулись коврика и попробовали на вкус несколько пунктов меню. Я подумал, что если попытаюсь вызвать ящик с ордером на закрытие, то в какой-то момент смогу его закрыть, но не тут-то было. О том, чтобы закрыть

позицию голосом, не могло быть и речи. Отдать приказ на потерю состояния было выше моих сил. Но смотреть на его полное уничтожение было глупо. Теперь я видел, что открыл позицию в самом верху ценового коридора. Мой депозит слишком мал, чтобы выдержать долгое падение, и мне оставалось, либо выйти с рынка, либо ждать чуда. Я решил подождать чуда, а чтобы не получить инфаркт, отойти от терминала. Хуже быть уже не могло, и, без особого сожаления, я встал.

Пошатываясь и обводя зал мутным взглядом, я двинулся к выходу. Мне казалось, что за окном еще день, но это было не так. За прозрачными стенами стояла темень. Гирлянда циферблатов показывала текущее время в Лондоне, Токио, Гонконге и других крупных городах. Найдя часы с табличкой "Нью-Йорк" и, узнав, что там время ленча, я догадался, что моя жена спит.

– Она спит, а я работаю. Нет зарабатываю.

Путь мне преградила пара охранников. Они волокли тело мужчины в белой рубашке и деловых брюках прямо по полу. Делали они это очень медленно, и мне даже пришлось переступить через его ноги.

– Да, - сказал один из копов, - не повезло бедняге.

– Не повезло?
– удивился другой.
– Да через пару часов их десятки будет.

– И всех придется таскать?

– Тех, кто свалится. Многие ногами уходят. Как вон этот, - охранник показал в мою сторону.

Почему-то его слова мной не воспринимались. Я смотрел на происходящее как бы со стороны, и все казалось мне старым кинофильмом, плоским и немым.

Выйдя в коридор, я пошел по стрелке. Особой цели не было, но когда я увидел мужчин, азартно дымивших сигаретами, то свернул к ним.

– Угостите сигаретой.

Мужчины прервали разговор и, как по команде, вскинули открытые пачки.

– Минздрав предупреждает..., - хором сказали сигареты.

Я выбрал те, что дешевле и поблагодарил. Курить я не пробовал. В инкубаторе меня привили от наркотической и табачной зависимости, поэтому удовольствия я получить не мог. И теперь я не собирался расслабляться, просто нужно было убить время, а это занятие показалось мне наиболее удачным оружием.

– Упадет зло, - пообещал один из курящих.
– В Штатах сейчас Католическое рождество, да и Новый год на носу.

– А похмелье?
– хитро спросил второй.

– Похмелье потом прыгнет. Но я жду его не раньше первого, ну, в крайнем случае, второго.

– Смотрел прошлогодний график, - сказал хитрый курильщик.
– Так его и вовсе не было ни первого, ни второго.

– Дикий запад, - задумчиво сказал другой.
– Ну что это за Новый год, чтобы после него голова не разламывалась как гнилая тыква?

– А их, богатых, не поймешь.

– Ладно, пойдем, пойдем. Пора "стопы" двигать.

Курильщики

потушили сигареты и пошли в сторону дилингового зала.

Я несколько секунд наблюдал за струйкой дыма, поднимающуюся к колоколу кондиционера. Затем бросил окурок в утилизатор и пошел искать туалетную комнату. Она находилась рядом. Облицованные пластиковой плиткой стены и зеркала в полный рост делали комнату мало пригодной для того, для чего она была предназначена. Намочив лицо, я поднял голову и с интересом уставился на отражение. На меня смотрел совершенно другой человек. Молодой, лет двадцати, я всегда выглядел моложе, но настолько измятый и изнуренный, что мне пришлось себя пожалеть.

– Жалость убивает человека.
– Сказал я отражению, и оно послушно пошевелило губами.
– Ничего, старик, прорвемся.

Мне стало очевидно, что моя ненависть больше не дешевеет. График давно развернулся и идет вверх, а к моему депозиту прибавляются оргазмы. Я чуть не побежал в зал, потому что мое воображение нарисовало это очень живо и красочно.

– Сейчас я вернусь на место, и все будет хорошо.

Обещание было дано, и все, что требовалось - это идти на свое место. Мне стоило больших усилий не ускорять шаг. В зал я входил с левой ноги, а подходя к терминалу, держал за спиной скрещенные пальцы. Мое место никто не занял, хотя я мог войти в сеть с любого терминала.

Он узнал меня и сказал, что рад видеть. Я не ответил. Мои глаза жадно впились в голотор. Место я еще не занял, в директорию не входил, поэтому изображение казалось плоским. И к этому плоскому экрану прилипла стандартная табличка. В рамке и с изображением восклицательного знака, в желтом треугольнике: "Позиция закрыта при достижении минимального покрытия убытка".

– Что?
– спросил я почти весело.
– Компьютер, что означает вся эта хрень?

– Позиция закрыта при достижении минимального покрытия убытка. Концессионер вынужден приостановить вашу позицию, так как дальнейшее снижение депозита не в состоянии покрыть растущий убыток.

– Мой баланс.

– Ваш депозит два оргазма.

– Два?
– переспросил я.

– Ваш депозит два оргазма, - повторила машина.

– Отлично. Отлично, - засмеялся я.

Нет, я не бился в истерике, и меня не выволокли копы. Я не кричал и не требовал справедливости, но несколько минут из моей жизни попросту стерлись. Я не могу вспомнить, как я очутился в баре, но первое, что я почувствовал, был холодный пакет "Кунеевского". Бумага запотела, и пальцы скользко обнимали прямоугольный сосуд.

– И чаще всего бывает именно так. Поверь мне, я насмотрелась.

– Что?
– переспросил я.

Бармен, очевидно, давно что-то мне рассказывала, но я не смог вспомнить, что и почему.

– Я говорю, не расстраивайся. Жизнь ведь на этом не закончилась. Ты не побежал за новой порцией оргазмов, а это очень хорошо.

Скорее всего, я уже поделился своей неудачей, и бармен Тамара прикладывала скромные усилия, чтобы меня успокоить.

– Жалеешь меня?

Вопрос показался ей провокационным, и она тактично улыбнулась.