Дивнариум
Шрифт:
— Что это вы там прохлаждаетесь? — недовольно спросил король, поглядев вверх.
— Там кабаны, ваше величество, а мы без оружия, — честно ответил я. — Неудобно с луком за плечами яблоки собирать, цепляется!
— А еще эльфы, — поцокал он языком и вдруг хрюкнул. Кабаны живо подорвались и умчались впереди собственного визга. — Слезайте.
— Ваше величество, я про вас с Алексиэлем песню сочинила! — завопила Афадель с макушки яблони.
— Тогда не слезай, — отрезал король. И обратился ко мне: — А ты мог бы
— Я всегда! — заверил я, спрыгивая наземь. — Может, дадите пару уроков, ваше величество?
— Мне некогда, — сказал король. — Обратись к Леголасу.
— И я! — завопила Афадель. — Я хочу брать частные уроки у его высочества!
— Нет-нет, — быстро сказал король. — Только групповые.
— Групповые еще круче! — обрадовалась Афадель. — Леголас придет?
— Леголас занят, он работает, — строго сказал король. — Лучше пусть вас советник подучит.
— Фу, — Афадель кинула вниз яблоко. Алексиэль поймал его на лету и с хрустом сжевал. — Тогда я точно спою, и только попробуйте мне запретить!
— Маме скажу, — пообещал король и тронул оленя. — И не забудьте про яблоки!
Мы переглянулись, и я со вздохом снял рубаху. Мухоморы мы в моих штанах уже таскали, настал черед яблок…
Ну а через несколько дней началось состязание бардов и прочих менестрелей. И отговорить Афадель от участия я не смог: пока мы собирали яблоки, она придумала еще шесть строф и была намерена исполнить их под мой аккомпанемент.
Я хотел было сказать, что порвал струны и вообще потерял лютню, но решил, что это недостойно мужчины. Поэтому я с чувством поцеловал маму перед концертом и приготовил на всякий случай мешок сухарей, смену одежды и лук. И мы пошли выступать в состязании бардов…
Первым выступал сладкоголосый красавец из Лориэна (не тот, который жених Афадели, какой-то незнакомый). Он исполнил балладу о любви к некой неприступной деве, в которой легко угадывалась Владычица Галадриэль. В каком месте она недоступная, интересно, подумал я, вспомнив давнишний инцидент с мэллорном.
Следом явился гость из Ривенделла (тоже не жених Афадели) с воинственной песнью. Мне понравилось, под нее можно было притопывать и прихлопывать. Сразу видно гномье влияние в музыке!
Потом вышел Следопыт. Я и не знал, что он приехал. Следопыт спел про дружбу и огреб неистовые аплодисменты Леголаса.
Дальше была наша очередь. Я ударил по струнам, а Афадель запела. Голосище у нее такой, что мою лютню почти и слышно не было, я мог тренькать, как угодно.
На втором куплете слушатели запереглядывались. На третьем король выразительно закашлялся, но разве Афадель остановишь? Она была намерена спеть все до конца.
На шестом у меня порвалась одна струна (честно!), но всем было наплевать: все слушали Афадель. Думаю, ее песнь долетала до Минас-Итиля. А может, и до самого Мордора. То-то Саурон порадовался:
Афадель тем временем дошла до эпической сцены овладения королем нашим Трандуилом загадочным лосем, в котором все давно узнали оленя.
Раздались аплодисменты. Это хлопал король. За ним втянулись прочие — как я понял, хотели заглушить песню. Ну не знаю не знаю. Это ж как надо аплодировать! Как бы своды не обрушились.
Афадель прибавила громкости. Теперь аплодисменты звучали как ударные на фоне ее гроула. Лютни моей слышно не было, так что я под шумок перестал играть, прислушиваясь к гулу свода королевского дворца. Ох не нравилось мне это!
Олень бил копытом. Оказалось, он отбивает ритм, и Афадель начала еще и пританцовывать.
Ко мне подошел Леголас и что-то крикнул. Через минуту я сообразил, о чем он спрашивает.
— Уже недолго, — я перекрикивал этот коллективный шабаш. — Всего восемь куплетов осталось.
Я ошибся. За ночь Афадель успела сочинить еще десять, а поскольку переорать ее и потребовать прекратить выступление не могло все жюри вместе взятое во главе с королем, то пришлось слушать… Ничего, кстати, к концу подругу мою унесло в романтику.
Словом, оргия продолжалась, пока Аафдель не допела. тогда наступила мертвая тишина. На короля не решались смотреть, поэтому я не знаю, что выражало его лицо.
— Принесите приз, — сказал он сквозь зубы. Олень ударил копытом.
Приз внесли. Это была золоченая арфа на подставочке.
Ростом с меня.
Я сразу понял, что если ее вручат Афадели, то таскать этот инструмент придется мне. Однако король был настроен решительно.
— Это тебе за песню, — сказал он. Прозвучало двусмысленно.
Афадель прижала арфу к бронелифчику и просияла взглядом и всеми бриллиантами.
— Спасибо! Спасибо, ваше величество! Следующую песнь я тоже посвящу вам, — пылко пообещала она.
— Не надо, — с расстановкой ответил он. Веко у него отчетливо подергивалось. — В следующий раз у нас конкурс исторической песни. Спой что-нибудь о битве… какой-нибудь битве, где не было меня!
— Я спою о битве Леголаса! — пообещала она.
— Я сказал — исторической! Леголаса тогда еще не было!
— Вы все — важные вехи истории, — возразила она, лаская короля взглядом.
Трандуил поплотнее запахнул мантию.
— Второй приз — для Следопыта, — сказал он, и в зал внесли серебряную арфу.
Бронзовая досталась лориэнцу, явно из политических соображений, а ривенделлец получил утешительный приз — кошель с золотом. Лучше б мы с ним поменялись.
— Ну что ж… Пора и попировать, — заявил король и первым двинулся в зал.
Ну а мне предстояло тащить проклятую арфу домой к Афадели. А потом тащить Афадель к ней домой…