Дивная ночь на Ивана Купалу
Шрифт:
– Нет! —засмеялась Мария. – Там я сама справлюсь! «Умыть» – это значит подарить невесте что-то из девичьих украшений: сережки, бусы, ленточку…
– А колечко подойдет? – когда припрет, Паша очень быстро соображал. Сейчас его не то что приперло, – распирало от чувств!
– Колечко? – задумалась Мария. – Не знаю, наверное. Меня саму, если честно, Женька только что посвятила в некоторые подробности. Прошлым летом они ничего не знали, кроме как через костер прыгать и голяком купаться.
– Интересная программа! – оценил Паша.
–
Паша снял с большого кольца, на котором болтались ключи от дома, колечко поменьше. Раньше на нем висел импортный брелок – фонарик, который потерялся. Колечко блестело, точно серебряное.
– Вот, – Паша вручил его Марии.
– Красота, – Мария надела кольцо на палец. – И размерчик мой, – она повертела ладошкой, любуясь. – На два кольца из набора «Неделька» похоже.
– Сегодня как раз вторник, – напомнил Паша.
– Одни совпадения! С приездом к празднику подгадали… Ну, иди, одевайся. Нас уже ждут. Еще малолетки увязались, но их мы позже домой спровадим.
– Это правильно, а то еще подглядывать станут, как мы голяком купаемся.
Мария хмыкнула.
Будучи один в комнате, Паша воспроизвел удар рукой из арсенала приемов карате, резко выдохнув. Как еще выразить свой восторг он просто не знал. Испустить победный громкий вопль, как ему хотелось, он поостерегся, хоть у тети Тани достаточно живности во дворе, и его нечеловеческий крик люди, наверное, могли бы принять за рев какого-нибудь домашнего животного, например, объевшегося белены барана.
В толпе дожидающихся его на улице он готов был расцеловать лично каждого. Как же еще можно относиться к собственным сватам? Паша громко поздоровался, Маша еще раз, теперь уже очно, представила его.
«Очень приятно, царь. Царь, очень приятно», – припомнилось.
Щеки надувать Паше пришлось прямо с порога, потому что в компании все были старше его и его «суженой». А он и при Марии-то, без компании, ощущал себя выскочкой. Еле сдержался, чтобы не объявить ее друзьям: «А вы знаете, я не Ипполит!» Классика кино учит, что это бесполезно. Все равно не поверят.
В центре группы двое крепких парней «сторожили» несколько сумок и пару вязанок дров, небольших. Для инсценировки стихотворения Некрасова о тяжелом труде подростка в дореволюционной России «Из лесу вестимо…» этих вязанок было бы явно недостаточно.
Три девчушки подросткового возраста, счастливые тем, что взрослые взяли их с собой на ночную гулянку, понимали, что дровишки придется переть до места уж точно не им, а этим большим дядям, которыми понукают их сестры. Даже им порой можно над дядями пошутить, и те все простят.
Мария стояла рядом с Евгенией, и Паша сразу поверил, что они – сестры, настолько были похожи, особенно глазами. Только у Жени волосы были короче, и осветлены. Ирусю, Женину подругу, красавицей назвать было нельзя, но она была улыбчива, ямочки на щеках, само
Паша пожал руки парням, еще раз называя себя. Его приняли по-дружески.
– Герман, будем знакомы.
– Владимир, очень приятно.
– Ну, что, все в сборе? Вперед! Ребята, разбирайте сумки! – возвысила голос Евгения, и Паша сразу понял, кто здесь будет командовать. Однажды он отбыл смену в пионерском лагере за велосипед, обещанный родителями, и Женя напомнила ему вожатую. Главное, чтобы ее младшая сестра не стала похожа на ту девчонку из его отряда, из-за которой Паша остался потом еще на одну смену, отсрочив сам себе даже покупку велосипеда. Еще полезет сгоряча к ней ночью в каюту потом, чтобы намазать лицо зубной пастой, или напишет записку: «Можно сегодня вечером, после массовки, я тебя поцелую? А два раза можно?»
После призыва Евгении подтянулись за поклажей и другие ребята, с которыми Паша также познакомился. Одного звали Анатолий, он казался очень спокойным и доброжелательным человеком, как и его подруга Наталья. А вот Анжела перед своим Александром, кажется, слегка задирала нос. Он показался Паше скромным парнем.
Павельев, вливаясь в коллектив, подхватил сумку, в которой жизнерадостно звякнуло.
– Осторожно, – предостерег его Владимир, – там самое ценное!
– Я – аккуратно, – пообещал Паша, осознавая ответственность.
– Знаете, куда идем? – спросила Евгения больше Марию, чем Пашу, но ответил за обоих Павельев:
– Думаем, что с этой сумкой нам не дадут заблудиться.
Девушки посмеялись.
– На озеро! – сообщила Женя. – На Подкову. Далековато, зато, там мы будем одни!
– После того, как мы все это освоим, – сделал предположение Павельев, которому сумка задавала тему, – нас и без других станет много!
– Веселый парень! – засмеялась Евгения, кивнув на него Марии. – Как вы познакомились с моей сестрой? – спросила она его.
– Во сне, – ответил Паша. Он посмотрел на Марию и признался, глядя капитанской дочке в глаза:
– Мне кажется, я и сейчас еще сплю!
У Марии глаза расширились, она покачала в удивлении головой, мол: «Какие слова я слышу от, до сих пор всегда столь сдержанного, молодого человека!»
– Спать в ночь Ивана Купалы нельзя совсем! – предостерегла их Евгения. – В эту ночь спящих может достать нечистая сила: домовые, лешие, оборотни… А, водяной, так тот вообще именинник, так что купаться надо осторожно.
– В прошлом году вода прохладненькая была, – напомнила Анжела.
– А Вовочка у нас поплыл через все озеро, – вспомнила Ируся, – мы чуть с ума не сошли!
– Да вы сошли! – заверил Владимир. – Вы такое вытворяли!
– Мы в слона играли! А ты что подумал?
– Вы трубили, как слоны! Я на другом берегу испугался.
– Ты еще раньше испугался, когда тебя защекотать до икоты хотели! На берегу ты бы от нас не ушел! – в голосе Ируси зазвучали кровожадные нотки.
– Мне опять страшно!