Дивная золотистая улика
Шрифт:
Очень милые люди. Соединенными усилиями они заверили меня, что пятнадцатого числа Татьяна Юрьевна весь день провела в переговорах с клиентами и поездках на объекты. Услышав про поездки, я встрепенулась, но мне тут же предъявили смущенного молодого человека в очках, который являлся стажером и набирался опыта именно под руководством Татьяны Юрьевны. Он составлял ей компанию с девяти утра до шести вечера, без перерыва на обед. Список адресов, по которым ездила эта неразлучная пара, я попросила отксерить, но сделала это, скорее, для очистки совести. Ни один из объектов не находился достаточно близко от того места, где Дама Икс подряжала Олега Поршнева
К сожалению, семнадцатого числа в фирме был выходной. Татьяна Юрьевна объяснила, что в интересующий меня период времени она находилась дома и занималась медитацией. Свидетелей этого, естественно, не было, так что я поверила на слово. За двадцать минут я получила ответы не только на все заданные вопросы, но и на те, которые задать не догадалась. После чего распрощалась с дружелюбными риэлторами и отправилась к Марине Котельниковой.
Дверь мне открыла миловидная брюнетка - невысокого роста, пухленькая и совсем не похожая на Елену Юрьевну. Она была одета в совершенно не соответствующий раннему вечернему времени наряд: шелковый короткий халатик бронзового цвета с крупным абстрактным рисунком и еще более короткую ночную рубашечку из такой же ткани. Это что же, у нее домашняя форма одежды такая? Ну, не знаю, не знаю. У Маринки тоже есть подобный комплект (только не пестрый, а однотонный, бирюзовый), но посторонним людям она в нем не показывается.
– Добрый день. Я из частного детективного агентства "Шиповник".
– А, да, мама мне говорила, - брюнетка зевнула и отступила, освобождая место в узком коридорчике.
– Проходите.
Я бросила внимательный взгляд на вешалку. На плечиках висел золотистый плащ, очень похожий на плащ Котельниковой и на мой. Только фасон немного другой: рукава на узких манжетах и вместо пелеринки - широкий воротник. Надо ли говорить, что свой собственный плащ я снова сняла в подъезде и, аккуратно свернув, убрала в пакет.
Дочь Котельниковой предложила мне присесть, но на этом ее гостеприимство закончилось. Вообще Марина Котельникова вовсе не выглядела человеком, сгорающим от нетерпения поделиться со мной информацией. Скорее она напоминала нерадивую студентку на скучной лекции - вы мол, разговаривайте, если вам так надо, а я пока подремлю. Разумеется, я попыталась наладить предварительный "дружеский контакт":
– Мою младшую сестру тоже зовут Марина. Она скрипачка.
Марина Котельникова молча смотрела на меня. Если я что и могла прочесть в ее глазах, то только легкое недоумение, мол, какое мне дело до твоей сестры?
Похоже, нежной дружбы у нас не получится. Ну и ладно. Я сдержанно кашлянула и перешла к делу:
– Марина, вы в курсе истории. Скажите, с вашей точки зрения...
– С моей точки зрения это все глупость и подлость!
– неожиданно встрепенулась девушка.
– Глупость, что мама захотела папу убить, а подлость - вообще ввязывать ее в ту историю! И ведь пришло же такое в голову!
– А у вас есть предположения, в чью именно голову пришло "такое"?
Марина открыла рот, закрыла его, потом отрезала:
– Нет.
– Ваши мама и тетя предполагают, что это могла быть Сантана, - осторожно подсказала я.
– Ой, нашли кого слушать! Да они Сантану сейчас будут обвинять во всем, что бы ни случилось. И авария на железной дороге из-за Сантаны, и лампочки в подъезде Сантана ворует, и если вдруг землетрясение начнется - тоже ее рук дело будет. Даже имени ее спокойно слышать не могут.
– А вы? Вы относитесь к ней иначе?
– Я ее ненавижу!
– отчеканила Марина.
– Но это не мешает мне рассуждать здраво. Сантана, хоть она и дура, придумала бы что-нибудь поумнее этой оперетты.
– А, по-моему, и так все очень хорошо придумано, - возразила я.
– Вашей маме грозит арест, ваш отец поверил, что она на него покушалась, и теперь он освобожден от моральной, так сказать, ответственности... я имею в виду, что теперь он уже не человек, разрушивший семью, а жертва. Для Сантаны все складывается как нельзя лучше.
– Да я не о смысле говорю, а об исполнении. Зачем Сантане идти к какому-то бомжу? Что, вокруг нее мужиков мало? Это же просто нелепость, что в милиции ему поверили. Повезло, на такого же идиота, наверное, попал. Подумайте сами: пришел бы к вам пьяный заморыш и начал рассказывать такие страсти, вы бы поверили?
В уме я согласилась с такой характеристикой Поршнева: действительно, определение "пьяный заморыш" подходило ему гораздо больше собственного имени и фамилии. Но я-то его видела и даже разговаривала. А Марина?
– Простите, а вы что, этого бомжа знаете?
– осторожно спросила я, решив не уточнять, что бомж на самом деле не бомж, а просто алкаш.
Марина моргнула.
– Нет. Откуда?
– Но вы его назвали пьяным заморышем. А может это, как раз, здоровенный амбал? И трезвый?
– Так это мама...
– девушка нервно поправила волосы. Она заметно растерялась, и мне это не понравилось.
– Мама так сказала. Что он дохляк и заморыш. И что пьяный, тоже она. Сказала, что в милиции, в комнате дышать нечем было, так от него перегаром разило. Вот я и повторяю.
Что ж, объяснение логичное. Хотя мне все равно не слишком нравится. Ладно, это мы потом проанализируем, а пока вернемся к делу и попробуем зайти с другой стороны.
– Скажите, Марина, а ваши родители хорошо жили?
– Нормально, - она пожала плечами.
– Не хуже других. По крайней мере, пока Сантана не появилась, за папой ничего такого не водилось.
– Вы очень на нее сердитесь?