Дивный цветок дикого Севера
Шрифт:
— Ты даже не представляешь, Цветочек, как я счастлив слышать это. Я чувствовал и безумно рад, что не ошибся. Я верю тебе. И я не злюсь. Больше — нет.
Он усадил ее на диван, поцеловал дрожащие губы.
— Я тоже люблю тебя, Эланор.
Нори мгновенно просияла. Она кинулась обнимать его, грозя задушить. Эрик смеялся, целуя ее мокрое от слез лицо. И снова Нори слишком увлеклась радостью и ласками. Эйфория снесла ей крышу, и девушка отчаянно дергала Эрика за майку, прося:
— Пожалуйста, милый, пойдем в спальню.
— Нет, кроха.
И снова она замерла, опаляя его ненавидящим взглядом. Эрик поспешил поднять руки вверх, говоря:
— Я хочу, чтобы между нами было все ясно, Нори. Не обижайся, ради бога.
— А что еще между нами не ясно?
Савицкий опустил голову, зачесал рукой волосы, но все же решился и сказал:
— Я хочу, чтобы все было по-честному, Цветочек. Хочу, чтобы на этот раз мы начали без тайн и недомолвок.
— Какие еще тайны? Я ничего не делала, клянусь.
— Это не ты. У меня есть… тайна.
— Ты убил кого-то, пока я ездила к маме? — нервно хихикнула Нори, но тут же осеклась. — Прости, дурацкая шутка.
— Я никого не убивал. Больше — нет. Но… Пожалуйста, выслушай меня и не перебивай, ладно?
— Постараюсь, — кивнула Нори.
— И отсядь немного. У меня мысли путаются, когда ты так близко.
— Может, я тогда погуляю, ты пока мне письмо напишешь, — огрызнулась Нори, однако же переползла на другой конец дивана.
— Черт, даже не знаю, как начать.
— Начни уже как-нибудь, потому что меня это все начинает раздражать.
Эрик понимал, что она теряет терпение. И даже был готов что-то придумать, но… Но он не мог. Он любил Нори, и Нори любила его. Она заслуживала знать правду. Эрик понимал, что рискует потерять ее, но он не терпел компромиссов. Поэтому Савицкий вздохнул так же глубоко, как и Нори перед своей тирадой, и начал издалека.
— Помнишь, однажды после Северной сессии у Артура была вечеринка? Несколько лет назад.
— У Артура практически после каждой сессии была вечеринка, Эрик.
— Ладно, я уточню. Та вечеринка, где ты напилась и пошла прилечь.
— О, — скруглила губы Нори, понимая, о чем он.
— Я тоже был там.
— Да? Я смутно помню.
— Это неудивительно. Ты весь вечер болтала с Кеном.
— К чему ты клонишь? Мне это не нравится.
— Просто выслушай меня.
Нори кивнула, позволяя ему продолжать.
— Я видел, как ты пошла в комнату Артура. Но не только я. Гуннар тоже видел тебя, Нори. И он видел, что ты перебрала с алкоголем. Полагаю, уже тогда он имел на тебя виды.
Нори лишь повела плечами, ежась от неприятных воспоминаний.
— Я поймал его у двери в спальню. Он оправдывался, что только хотел проведать тебя. Вроде как беспокоился.
— Кошмар какой, — не выдержала девушка. — Но ты ведь не позволил ему? Он не входил ко мне, я знаю.
— Не входил. Я сказал, что сам тебя проверю, и Гуну ничего не оставалось, как убраться.
— Спасибо, — улыбнулась Нори.
— Не стоит… — Эрик опустил глаза, но тут же взглянул на нее, не желая трусить, признаваясь: — Я действительно зашел проверить тебя, Нори.
Он выдержал паузу, давая ей время сопоставить факты.
— Я… Я, наверное, спала, — смутилась девушка, прекрасно помня, что «спала» она голая.
— Ты спала, Нори, — кивнул Эрик. — Я не видел ничего прекраснее, чем юная, пьяная, обнаженная дева, едва прикрытая простыней.
Эрик опять ждал, что ее озарит, и Нори растерянно предположила:
— Ты… Ты что, был там, когда мы с Артуром? Ты смотрел?
— Если бы, — мрачно усмехнулся Эрик.
— Но тогда…
— Артура не было дома, Нори, — оборвал Савицкий очередное ее предположение. — Он уехал кататься почти сразу после того, как ты ушла. Это был я, кроха. Я зашел, чтобы проверить, все ли с тобой в порядке, хотел просто убедиться… Простыня съехала, и я собирался лишь поправить ее, укутать тебя, но… Едва коснулся твоей кожи, на меня словно затмение нашло. И я уже не мог остановиться. Клянусь, я думал, ты узнала меня, пока не услышал имя Артура.
Нори сидела, словно каменная. Она не двигалась, не моргала, казалось, даже не дышала.
— Прости меня, Цветочек, — прошептал Эрик, глотая подкативший к горлу ком.
Слезинка скатилась по ее щеке. Савицкий протянул руку, чтобы стереть ее, но Нори отшатнулась.
— Не трогай меня, — взвизгнула девушка, вскакивая на ноги, смахивая слезы.
— Детка, послушай…
— Не хочу ничего слушать, — закричала она, хватая водолазку с пола, одеваясь.
— Нори, родная! — Эрик снова попытался приблизиться, но она отпрыгнула в сторону.
— Ты! Это всегда был ты! — рыдала она, мечась по гостиной, как загнанный зверь.
— Я не хотел, Цветочек… Вернее, хотел, но не знал. Пожалуйста, Нори, попробуй понять. Меня тянет к тебе. Я теряю контроль. Знаю, это не лучшее оправдание, но…
— Боже, я трахалась с вами обоими. Артур утром трахал меня, а я еще после тебя не высохла, — всхлипывала девушка, дергая себя за волосы. — Это невозможно. Я не верю.
— Нори…
— Не подходи ко мне. Даже не думай, — она выбросила руку вперед, а сама пятилась, отступая.
Нори уткнулась задницей в дверь и тут же поняла, что ей нужно бежать. Она схватила куртку с вешалки, кроссовки, дернула за ручку.
— Я не пущу тебя, — уперся рукой в дверь Эрик.
Нори протяжно завыла, понимая, что он может легко скрутить ее и заставить остаться дома.
— Я не могу, Эрик. Не могу видеть тебя. Мне даже дышать тяжело. Отпусти, — взмолилась она.
Савицкий сморщился. Он ненавидел себя за ту боль, что сейчас терзала его любимую. Он всегда знал, что виноват. Он понимал, что поступил омерзительно, поддавшись темной похоти. И он почти научился с этим жить. Эрик осознавал, что она будет его ненавидеть. И не имел права удерживать девушку силой. Он убрал руку и сделал шаг назад, освобождая ей путь.