Длань Одиночества
Шрифт:
— Сколько же я не пил, — прошептал он. — Все бы отдал за глоток воды.
Над ним нависло зеленоглазое веселое лицо.
— Привет, — сказала Котожрица.
Она не удержалась и хихикнула.
— Иди на хрен, — выплюнул Аркас.
Пока образ любви приходил в себя после такой грубости, Аркас повернул голову и увидел Все, замершего на полушаге.
— Ну что смотришь? Ищешь еще случай ранить безоружного? Скотина. Ну, давай! Разозли меня сильнее, и я тебя зашвырну за последний мир, ушлепок.
Он зашевелился.
— Тебе нужно… — промямлила Котожрица дрогнувшим
— Заткнись! — гаркнул Аркас. — Я знаю, что мне нужно. Найти Максиме и помочь ей стереть вас, уродов, в порошок.
Он скривился от боли и с отвращением осмотрел перевязки. Старые, испачканные в мазуте брюки. Просто отлично.
— Ты, — Котожрица дрожала. — Альфа совсем не то рассказывал о тебе…
— Альфа. А он не здесь?
— Нет! Он потерял концентрацию, чтобы я смогла найти тебя. И спасти!
Аркас подышал, готовясь, а потом встал на колено.
— Сука! Как же больно. Спасти меня? Не знаю, что ты за существо, но больше никто не сможет срать мне в уши этими историями о благородном самопожертвовании. Свободном разуме и прочем. Вы используете нас как контейнеры для перевозки опасных материалов. Просто заливаете в нас этот океан дерьма и ждете, пока мы не погибнем от страданий. Если бы Альфа был здесь, я бы спросил у него и другое. Например, какого хрена вы закопали в мусор сущность, которая могла избавить нас от почетной обязанности носить в себе Одиночество?
Преодолевая острую боль в засохших порезах, Аркас поднялся на ноги, но не смог распрямится. Его перекосило влево.
— Я… — смешалась Котожрица. — Мы…
— Вы! — резко повторил Аркас. — Вы ничем не отличаетесь от негатива. Я даже не знаю, кто из вас опаснее.
— Мы Други Твои, — решил заговорить Все.
Глаза Никаса сделались бешеными.
— Ты чуть меня не заколол, безумный ты неандерталец! Еб вашу мать, что вы несете?! Вы говорите, что вы хорошие ребята, но сами тут же опровергаете это. За одного только ЛПВВ я бы дал вам всем погибнуть, если б это не касалось и моего мира! Вы прячете разложение за милыми мордашками. Это что у тебя, кошачьи уши? Любишь, наверное, когда о тебе думают миллионы задротов?
Пощечина была звонкой, хоть и не прицельной. Котожрица явно повредила кисть, но скрывала боль, быстро моргая покрасневшими веками.
— Нет, не люблю, — процедила она. — Хорошо, что ты не один из тех, кто сделал мое актуальное воплощение таким. Думаю, тебе больше нравятся кровососущие твари! Я успела поговорить с ней, пока она не убила себя ножом, которым сама же тебя и изрезала!
Сделав паузу, девушка оттолкнула Аркаса подальше от себя.
— Да, один из вас смог вызвать из небытия ЛПВВ. Но им двигало такое тщеславие и жажда стать учителем для миллиардов, что его детище могло стать тираном и диктатором! Позитив не стал помогать ему не из зависти, а потому что содержание Произведения было угрожающим. И, да, в нас проникает тьма, мы можем скрывать и не договаривать. Можем закрывать глаза на дела негатива. Но мы лучшее, что у вас есть! Представь себе, Никас Аркас, у людей вообще осталось мало хорошего.
Образ любви сдался и потер ушибленную ладонь.
— Управление Многомирьем в ваших руках. Вы — движущие начало. Но все, что вам нужно, это похоть и возлияния. Власть и жестокость. Ты всего лишь натыкаешься на свои же потаенные желания. Можешь дать себе по морде еще раз, если хочешь напасть на виновного!
После этого все трое долго молчали. Котожрица не выдержала и расплакалась. Все сопел, поглядывая на человека. Никас, скорчившись, стоял возле прорыва реальности и глядел, как медленно плывут созвездия.
— Черт с вами, — сказал он глухо. — Меня не слишком убедили твои слова. Но я не должен был намекать, что… Ну, что ты королева мастурбирующих малолеток. Я уверен, что твоя сущность глубже.
— Это тоже прозвучало так себе, — откликнулась Котожрица.
К Никасу подошел Все. Он держал руки поднятыми.
— Отомсти Мне. Чтобы Спрведливость Была.
— Уйди с глаз моих.
Я мог бы уже найти то существо, о котором говорил ЛПВВ, подумал журналист. Надо сосредоточиться. Мерзкая сковывающая боль. Господи, неужели Френ оказалась способна на это? Она чуть не выпотрошила меня. Но я сам виноват. Нужно было дать ей уйти. Отпустить. Кстати, а где тот нож, которым она меня била? Это была кость? Или мне показалось.
Его разум наполнил белый шум. Потом он осмотрелся, выискивая направление.
— Я Думал Ты Темный.
Да отвяжись ты, — рявкнул Никас. На самом деле он молча развернулся и нанес Все сокрушающий удар в челюсть фантомной клешней. Тот неплохо принял удар, но попятился и запнулся о камень. Котожрица успел поймать его до удара затылком, и повалилась вместе с ним. Теперь она полулежала, придерживая Все. В ее взгляде был страх и осуждение.
— Так и есть, — сказал Аркас.
Прилив тонизирующей злобы прошел, и он снова сгорбился. Но удовлетворение от удара все еще согревало.
— Позволь нам пойти с тобой! — крикнула Котожрица.
Скособочившись, Аркас уходил все дальше. Он не отвечал. Девушка помогла Все встать на ноги. Тот с ужасом глядел на кровь, капающую с верхней губы. Ряса Котожрицы была сильно потрепана после бесполезной перевязки Аркаса, но она оторвала от полы еще немного и дала Все, чтобы тот промокнул нос.
— Мы должны быть с тобой! — не отставала она.
— Не вижу причин, — холодно ответствовал Никас.
— Тем не менее, они есть! Я защитник Многомирья. Я должна сопровождать и охранять тебя…
— Куда?! — Аркас остановился. — Куда сопровождать?! Ты меня вообще слушаешь? Вашим процедурам по обработке дурачков пришел конец.
Он задумался.
— А как это должно было произойти? Одиночество заперто в Максиме, но она в недосягаемости. Как должна была произойти передача?
Котожрица и Все поравнялись с ним.
— Насколько я знаю, — сказала сущность любви, — этого можно достичь только при близком контакте. Обычно это происходило в Интеллектуальном, потому что раньше носители никогда не сбегали. Тебя вели туда, чтобы спровоцировать Максиме. Заманить ее в ловушку. Так как Максиме носитель с большим стажем, Ложа надеялась, что она не устоит перед искушением увидеть другого человека.