Длиннее века, короче дня

Маша стояла в пробке, не раздражаясь, не дергаясь, просто отдыхая. Мозг еще не остыл от рабочих проблем и пока категорически отталкивал мысли о том, что ее может ждать дома. Да что угодно. Но сейчас она едет не домой, а на традиционную встречу бывших одноклассниц, которые остались жить в одном дворе. Правда, это не значит, что они часто видятся. Специально и организованно не видятся… сколько же? Да, наверное, со встречи в прошлом году. А в промежутках – на бегу, случайно столкнутся в магазине у дома, во дворе. Общаются в основном по телефону, но и на это у Маши времени очень мало. Да и желания особого нет. Конечно, если девочки ей звонят с какой-то просьбой, за советом, просто пожаловаться на жизнь, она старается помочь, переживает за них… Но им всем уже за тридцатник. И ни одной из них давно уже не хочется все на свете рассказать подружкам на большой перемене. Маше вообще никому и ничего не хочется рассказывать. Жизнь так сложна, что сил едва

хватает на то, чтобы быть честной с собой. Или и на это не хватает. Маша опустила окно, вдохнула нежный и терпкий запах поздней весны, который даже в центре Москвы истребить невозможно, и вспомнила, какими они были тогда, в школе, в младших и старших классах. Интересно, если бы постороннему человеку показать их школьные фотографии, он бы узнал, кто из них есть кто? Узнать-то, наверное, узнал бы, но загрустил, глядя на взрослых женщин. Куда, мол, деваются веселые девчонки… А Маше кажется, что бывшие одноклассницы не так уж изменились. Лена, Вера, Аля… Лена точно изменилась меньше всех. Постоянно в глазах ожидание то праздника, то ужаса, доверчивость, наивность… Хорошо ли это? Маша пожала плечами и улыбнулась. Конечно, хорошо. Если бы все взрослые люди сохраняли детскую непосредственность, жизнь была бы намного приятнее. Наконец Маша почувствовала радость от предстоящей встречи, заторопилась, заволновалась, тут и пробка стала рассасываться.

Она, конечно, опоздала. Подруги сидели за накрытым столиком в кафе, похоже, первый тост уже был произнесен. Они весело накинулись на Машу с упреками, Аля заботливо придвинула ей тарелку с салатом, Лена налила шампанского. Собственно, подругами были только Аля и Лена – что-то вроде ведущий и ведомый. Вера всегда была себе на уме. Для Маши главной подругой являлась мама. Только к ней она бежала со своими секретами. Теперь она живет с ними наедине. И это довольно мучительный союз.

Она выпила бокал шампанского и с удовольствием посмотрела на оживленные лица бывших одноклассниц. Все-таки они совершенно не изменились по сути. Ленка так же радостно сияет черными очами, восторженно слушает всех. Вера участвует в разговоре, как всегда, немного снисходительно, но видно, что ей тоже хорошо. Аля сдержанно улыбается, практически ничего не ест: она вечно худеет, – говорит тихо, но очень уверенно и значительно. Наверное, она чувствует себя опытнее их всех: у нее одной есть дети. На самом деле толстой среди них можно назвать только Веру, но она спокойно ест за четверых. Аля просто мускулистая, коренастая и широкоплечая, как все спортсменки. Ну, это правильно, что форму держит.

– Маша, – воскликнула Лена, – быстро ешь эти пирожные! Они так быстро исчезают в направлении Веры, что ты рискуешь вообще не узнать, какая это прелесть. Бери «наполеон» и тирамису, я от Верки их салфеткой накрыла.

– Давай, – азартно сказала Маша. – Мне кажется, я с прошлого года не ела пирожных.

– А я их ем каждый день, – авторитетно заявила Вера. – Потому что люблю себя и хочу быть похожей на женщину, а не на дистрофика.

– Тебе это удается, – кивнула Аля.

– Девочки, – рассмеялась Маша. – Прекрасен наш союз. Союз женщин и дистрофиков. Давайте еще пирожных закажем.

…Они вышли из кафе через пару часов, раскрасневшиеся, довольные. Все выпили понемногу шампанского, только Вера прилично налегала на коньяк. Но кафе находилось в квартале от дома, так что они спокойно расселись по машинам и через три минуты были во дворе… Все посмотрели на окна своих квартир, сразу заспешили, стали прощаться. Маша увидела беспокойно передвигающийся мужской силуэт за шторами в своем окне, и ее согретое встречей сердце как будто опустилось в острые осколки льда… Встреча с детством закончилась.

Людмила проснулась, посмотрела на светящиеся цифры электронных часов и вздохнула. Самое неподходящее время: четыре утра. Вставать слишком рано, уснуть, что ей давно известно, очень трудно. Сразу же выстроились в очередь события прошедшего дня, вечера, ночи… В принципе все нормально. Когда происходит что-то неприятное, она с ее нервами вообще не может уснуть. «А сейчас все хорошо, – сказала она себе, – все очень даже хорошо. Все здоровы. Зарплату, которую задерживали мужу, позавчера выплатили. Дочка Аня живет у ее мамы, Ирина Ивановна много лет работала учительницей, недавно ушла на пенсию. Уроки с Аней они делают вместе, девочка у бабушки всегда выходит в отличницы».

Людмила после работы заехала к ним, привезла всяких вкусностей, немного посидела, мама ей с собой пирогов дала – так они обычно обменивались. Потом Люда зашла в супермаркет у своего дома, выбрала хороший кусок мяса. Дома сразу поставила его тушить, стала убирать квартиру, мельком поглядывая в телевизор. К приходу мужа, конечно, устала. Услышала, как он открывает дверь своими ключами, вышла в прихожую. Он вошел, как обычно, немного нахмурив темные густые брови над неожиданно светлыми глазами, тяжеловато опустился на стул и сразу стал снимать туфли: у него было сильное плоскостопие, после целого дня на ногах он страдал от боли. Людмила поспешно поставила перед ним тапочки, поймала себя на заискивающей улыбке и на себя же рассердилась. Леша достал из пакета две бутылки любимого

пива, прошел на кухню и положил их в морозильник. Он любил ледяное пиво.

– У меня как раз все готово, – сказала Люда. – Я подаю?

– Да, конечно, – кивнул он и направился в ванную.

Когда он вернулся на кухню, Люда уже разложила по тарелкам мясо, поставила салат и высокие стаканы для пива. Она держала в руках газету с телепрограммой.

– Я отметила все интересные передачи. По НТВ, РЕН-ТВ, фильмов тут полно… Вот и в час, и в три…

– Включи пока новости, – сказал муж. – Ночью я кино смотреть точно не буду. Устал, как собака.

Людмила быстро на него посмотрела и отвела взгляд. Как ей хотелось верить в то, что он действительно устал.

За ужином они смотрели новости, перебрасываясь короткими фразами. Потом выбирали передачу, Людмила заварила чай, достала конфеты, поставила вазочку с мамиными пирогами. Леша оттаял, отдохнул. Его светлые глаза стали ярко-голубыми, он вспомнил какой-то смешной случай на своем автодорожном предприятии, где работал менеджером, рассказал очень остроумно, Людмила искренне смеялась. Но… если честно, то не совсем. С ней с недавнего времени беда приключилась. Она разлюбила своего мужа, хотя вышла за него по безумной страсти. Может, и не разлюбила, может, это временное, гормональное, психологическое, психическое, метеорологическое, черт знает, какое отклонение, но постель с ним казнью для нее стала. Люда начиталась всякой литературы, наслушалась разных историй от знакомых и подруг об охлаждении супругов… Так случается, вроде бы даже иначе не бывает, потом все проходит так же внезапно, как и пришло. Проблема в том, что у них в этом деле не произошло совпадения. У него охлаждения нет! И он не тот человек, которому женщина может что-то подобное объяснить. Людмила каждый вечер знает: ночью ее ждет или его страсть, или взрыв гнева. Она не может сказать, чего боится больше.

…Это было ужасно. Перед тем как погасить настольную лампу у кровати, Людмила рассказывала мужу о поездке к дочери, смотрела на его лицо с правильными чертами, ямочкой на подбородке и думала о том, что когда-то он казался ей самым красивым человеком на свете. Собственно, все девочки на первом курсе МАДИ сходили по нему с ума. Он влюбился в нее, Люду. На третьем свидании сказал, что она станет его женой. Она не могла поверить в столь невероятный поворот своей судьбы. Такой парень! Он и учился едва ли не лучше всех… Несколько месяцев пролетели в томлении, угаре, горячечном стремлении друг к другу. Потом была скромная, быстрая свадьба. Вскоре его родители подарили им эту квартиру, через год родилась Анечка… Закончилось студенчество, которое Люда провела, в общем, с ребенком. Не участвовала ни в коллективных поездках на море, ни в вечеринках. Леша тоже не участвовал. Он сразу взял на себя ответственность за семью, как муж и кормилец, искал заработок. Но не пошел после института в частный бизнес. Сказал, что хочет спать спокойно. Его взяли на неплохое место в автодорожное предприятие, он стал, что называется, бюджетником: жили от зарплаты до зарплаты. Люда не нашла работы по специальности, стала сотрудником небольшого журнала с экономическим уклоном… У них была нормальная семья, заботились друг о друге, любили дочь. А потом с Людмилой произошло вот это… Лешу, конечно, беспокоило отсутствие отклика у жены на его страсть, но остановить не могло. Она задыхалась, просто погибала в его объятиях, ей казалось, он готов разорвать ее на части, Люда сжимала зубы, кусала до крови губы… Сегодня ночью она мысленно произнесла страшное слово, которое гнала прочь из головы. Отвращение. Вот что с ней произошло. Какая беда. А это было реальной бедой, поскольку разрушало все, что объединяет двух людей. Точнее, трех. Если это крушение семьи, Аня тоже пострадает.

О сне речи уже не было. Трех часов – до семи утра – едва хватило, чтобы с разных сторон обдумать проблему. И толку-то. Людмила вспоминала историю их с Лешей любви подробно, по дням. Она ничего не забыла. Она помнит, как таяла в его объятиях, как любила его поцелуи, как поняла, что такое страсть, стала ждать любой возможности испытать ее с ним. Они еще встречались на студенческих вечеринках, коллективных выездах на природу, но им сразу все начинали мешать, они только и думали, как уединиться. И, наконец, свершилось. Вдвоем в своей квартире… Когда это началось? Однажды случилась первая ссора – из-за какой-то бытовой ерунды, – но он сорвался, прокричал какие-то ругательства, хлопнул дверью, и они просидели весь вечер в разных комнатах. Потом была ночь пылкого примирения, утром он был счастлив, а у нее остался какой-то осадок… Потом произошла дикая, на ее взгляд, сцена ревности на свадьбе у друзей. Они ушли раньше всех, он был нетрезв, ударил ее по лицу, когда шли к остановке такси и ругались… Оснований для ревности у него не было абсолютно, ее оскорбила несправедливость его претензий, но дело даже не в обычной женской обиде… Люда вспомнила, как на первом курсе они гуляли по парку, пьяные от поцелуев, совершенно выпавшие из реальности. И вдруг почувствовали под ногами какую-то жижу, обнаружили, что оказались в болоте. Леша легко и бережно поднял ее на руки, вынес к небольшому чистому озеру, снял с нее босоножки, вымыл ей ноги, сунул обувь в карманы и понес Люду к выходу из парка – довольно далеко.