Длинные руки нейтралитета
Шрифт:
– Мариэла тоже человек.
– Она, сама того не зная, стала членом моего рода.
– Если тебя обнаружат, начнется усиленная охота на всех нас, и тебя в том числе, а уж о Мариэле и не говорю.
– Не обнаружат. Атаковать буду ночью.
Малах оказался в деликатном положении. Его должность командора позволяла просто отдать соответствующий приказ, и дракон (уж он и его соплеменники знали получше людей, что такое дисциплина) подчинился бы. Но именно эта вполне естественная запретительская реакция была Малаху
– Давай, друг, сперва выслушаем местных. Лишняя информация нам никак не повредит.
Дракон наклонил голову в знак согласия.
Почтеннейшая Моана получила длинное письмо (или даже целый пакет) от мужа. Разумеется, она прочитала его весьма внимательно: должность к тому обязывала.
Те смутные догадки, которые у нее к тому времени появились, обратились подозрениями. Правда, уверенности еще не было.
Как всегда, глаза Моаны в процессе анализа приняли отсутствующее выражение. Размышления главы аналитической службы Академии длились достаточно долго - целых восемь минут.
Первым побуждением после этого было вызвать Сарата и расспросить о событиях во всех подробностях. Но потом госпожа академик приняла иное решение.
На бумагу лег список вопросов, которому предстояло отправиться в Заокеанию. Возможно, сколько-то из них получат ответ не сразу, а лишь по пересылке их через портал и получении ответов с Земли. Пусть так. Но ответы необходимы.
Подозрения - это не то, что позволительно оставить без внимания начальнику службы, предназначенной для того, чтобы получать информацию и делать выводы.
Командир 'Морского дракона' был весь день весьма занят.
Семаков отдал распоряжения Рудневу еще до начала выхода в море своего корабля, а также пароходофрегата 'Херсонес':
– Иван Григорьевич, мы будем отрабатывать маневры. Вы помните, что повороты с помощью новых движков могут получиться куда более резкими, чем если бы вы использовали только руль. Включая вот эти движки, обязательно давайте предупреждения экипажу, в первую очередь трюмным. Пусть хватаются за любую опору, а еще лучше предусмотрите для этого леера. Далее: трюмные унтера должны до начала маневров закрепить все по-штормовому. Креплений не жалеть! Неровен час, что-то тяжелое оторвется... ну, сами знаете. Наша с вами задача: чтобы корабли в настоящем бою - а он нам вскоре предстоит, будьте уверены - получили как можно меньшие повреждения. В идеале обойтись бы и вовсе без них, но такое достичь... по крайней мере, мы будем стараться. Однако подносчики гранат должны работать, как часовой механизм от брегета.
– Владимир Николаевич, не будет ли разумно передавать распоряжения также флажным семафором?
– Да, но только не в горячке боя. Ваш корабль стал настолько быстрым, что боевые команды придется исполнять мгновенно, а флажные сигналы или семафор - сами знаете, на них и минуту потерять можно, и даже того больше, а нам такое непозволительно. Ну, с богом! Через пятнадцать минут отход.
Маневры были не те, на которые рассчитывал и к которым привык капитан-лейтенант Руднев. В море на волнах покачивались
– Руднев, подходить на полном ходу, имея щит на азимуте двести двадцать! По достижению дистанции десять кабельтовых поворот лево на борт, курс сто тридцать! Первым этот заход отработаю я, вы за мной, дистанция шесть кабельтовых. Начали!
С трех попыток маневр стал получаться.
– А теперь иначе: мой поворот будет менее резким, но на большей скорости, я отвлекаю ответный залп на себя, а вам отработать прежний маневр, так что на 'Дракона' не смотрите. Ну, начали!
Было уже совсем темно, когда оба корабля подошли к причалу севастопольского порта. При свете фонаря отчетливо выделялась фигура казачьего хорунжего.
– Что-то неладное, Владимир Николаевич, - предположил старший помощник и оказался прав.
Ответом на выданные казаком новости были военно-морские ругательства со стороны обоих офицеров. К чести моряков будь сказано: беседа секунд через десять перешла в конструктивную плоскость.
– Что мы можем сделать?
– Там у госпиталя собрали средства для Марьи Захаровны. Купить чтобы камушки нужные. Но тут другое дело. Тарот Горыныч просил его навестить.
– Прямо сегодняшней ночью?
– Да.
Прозвучало так, что все возражения отпали.
– Надо идти на баркасе. Вон он, кстати. По дороге об этом деле ни слова, - распорядился Семаков.
Мариэлы спала урывками. Каждый час конструкты, наложенные на раненого адмирала, надо было подновлять - и никто, кроме нее, с этим делом не справился бы. Но хитроумный Тифор все же выхватил момент, когда маг жизни бодрствовала.
– Я думаю, что мог бы тебе помочь.
– Извини, Тифор, дело не по твоим умениям. Только я способна...
– А имелось в виду вовсе не подновление тех конструктов, которые ты тут насоздавала - палец весьма почтенного ткнул в сторону адмиральской койки, - а тех, что ты сама на себя наложила. Вот в них я разберусь. И вполне могу подновлять раз в сутки, а большего и не надобно.
– Будь по-твоему. Действуй.
Мариэла не могла не одобрить (молча, конечно) правильность действия коллеги. Тот не допустил ни малейшей отсебятины: только подновление. Правда, на первый раз это потребовало минут сорок работы.
Справедливости ради будь сказано: Тифор добавил Мариэле энергии из собственного запаса. Совсем немного, конечно.
– Это не все. Там, снаружи, местные собрали кучу денег. Хотят на них купить кристаллы.
– Вот это было бы подмогой. Только ты проследи, чтоб купили то, что надо. А мы еще потом закажем хорошие кристаллы через портал.
Тифор постарался изо всех сил. Он вышел к воротам, уверил для начала собравшихся, что адмирал все в том же состоянии и что надежда сохраняется, а потом возгласил: