Длиною в жизнь
Шрифт:
Однако Кевин, действуя почти насильно, подвел ее к машине и усадил. Всю дорогу до дома Трейси кричала и билась в истерике, без конца обвиняя мужа в самых ужасных грехах, но не услышала в ответ ни слова. К тому времени, когда они подъехали к дому, Трейси обессилела и умолкла.
— Садись, — приказал Кевин, когда они вошли в гостиную.
Трейси послушно села. На мрачном лице мужа не осталось и следа былого веселья. Кевин казался ей чужим и незнакомым.
— Где твои туфли?
— Не знаю.
Трейси действительно не знала. Скорее всего, сняла их и оставила где-то на шоссе. Впрочем, сейчас ее меньше всего заботила судьба туфель.
Тем временем Кевин принес наполненный теплой водой пластмассовый тазик, полотенце и аптечку. Трейси отрешенно следила за его действиями и никак не отреагировала, когда Кевин принялся мыть ее ноги. Затем он смазал рану антисептиком и забинтовал. Трейси отстраненно наблюдала за руками мужа, словно это были неодушевленные предметы вроде лампы или канделябра, и не испытывала к нему ни благодарности, ни признательности — вообще ничего.
Закончив с оказанием первой помощи, Кевин сел на стул напротив Трейси и чуть наклонился вперед.
— Итак, ты убежала лишь потому, что тебя возмутил мой смех?
— Да, — тихо ответила она. — Наверное, тебя очень развеселила одна из дурацких историй Ребеки.
— Разумеется. Когда-то тебя эти истории тоже веселили.
— Но теперь я больше не могу слушать ничего подобного, — огрызнулась Трейси, избегая его взгляда.
— Я уже давно не видел тебя смеющейся, — мягко подтвердил Кевин, за что тут же удостоился ненавидящего взгляда.
— Я просто не в состоянии смеяться! Ты можешь этого не понимать, но так оно и есть на самом деле.
Какое-то время Кевин молчал, а потом тихо спросил:
— Трейси, если я могу смеяться, должен ли я чувствовать себя виноватым?
— Ты?! — Она взглянула ему прямо в глаза и вдруг увидела в них искреннюю печаль. Или ей только показалось?
— Да, я. Ты ведешь себя очень неразумно…
— Неразумно? — Она холодно усмехнулась. — Так вот, оказывается, что тебя заботит! Ну, тогда скажи мне: а что разумного в том, что с нами случилось? Какой смысл ты видишь во всем произошедшем? Отвечай, и, может, после этого я тоже смогу вести себя разумно!
Кевин тяжело вздохнул.
— Трейси, бесполезно задаваться вопросами, на которых нет и не может быть ответов. Мы не можем и не должны целиком предаваться прошлому, иначе оно просто сожрет нашу жизнь без остатка. Нам следует продолжать жить, пойми это!
Неожиданная горячность, с которой он произнес эту фразу, потрясла Трейси, и кровь бросилась ей в лицо.
— Да, с этой точки зрения ты поступаешь правильно, — в ярости закричала она, — и я даже не могу представить, что ты хоть изредка вспоминаешь о нашей дочери! — Трейси стремительно вскочила, и раненую ногу обожгла боль. — Так давай ходить на вечеринки и веселиться от души! Ради того, чтобы, как ты выражаешься, прошлое не сожрало нас без остатка, все средства хороши!
Она ушла в свою комнату, бросилась ничком на кровать и лежала с закрытыми глазами до тех пор, пока усталость не взяла свое. А утром упаковала чемоданы, оставила Кевину записку и навсегда покинула Боуэн.
И вот теперь, нежно глядя на спавшего рядом Кевина, Трейси отчетливо поняла, что принятое два года назад решение оставить его оказалось самой большой ошибкой в ее жизни.
12
Утром Трейси снова достала из ящика альбом с фотографиями, и вновь у нее затряслись руки и учащенно забилось сердце.
Через какое-то время, так и не решившись раскрыть альбом, она спрятала его, решив: мне нужно время, чтобы сделать это, надо подождать еще немного…
Однако времени уже не оставалось. Взглянув на календарь, Трейси с ужасом поняла, что через три дня начнутся занятия в школе. Боже, всего три дня!
Как она могла позволить событиям зайти столь далеко и даже не задумалась о последствиях? За сотни миль отсюда, в Кэрнсе, у нее имелась вполне налаженная жизнь. Да, Трейси почти забыла о ней, вытеснив на задворки своего сознания, однако от этого жизнь не стала менее реальной.
Она работала учительницей, у нее была небольшая, но очень уютная квартирка и несколько подруг, с которыми она ходила по магазинам, в кино или в кафе.
На первый взгляд Трейси совсем неплохо устроилась, но на самом деле ее жизнь была пустой и холодной. Трейси даже не рассказывала подругам о том, что была замужем и развелась после смерти ребенка. В последние два года она постоянно избегала размышлений о собственной жизни — гораздо проще жить только настоящим днем, ходить на работу и заполнять свободное время всевозможными делами.
Именно сейчас настало время задуматься о своем дальнейшем существовании и вспомнить все прежние обязательства. Надо заплатить за квартиру и позвонить подругам, которые, не зная, где она находится, могли начать беспокоиться.
А она жила здесь, в Джилонге, на правах жены Кевина и притворялась, что у нее нет никакой другой жизни. Но так дольше не могло продолжаться — что-то должно случиться. Кроме того, необходимо принять какое-то решение.
Три дня. Через три дня распахнутся школьные двери и в классы хлынет толпа детей. Она должна находиться там, чтобы приступить к выполнению своих обязанностей. Этого от нее ждали, эти обязанности наложила на нее та, другая жизнь, о которой ничего не знал Кевин.
Трейси глубоко вздохнула. Ей необходимо решить, чего же она все-таки хочет. Впрочем, что решать, когда теперь она уже знает наверняка. Она хочет вернуться к мужу.
Трейси встала и беспокойно прошлась по кухне, пытаясь собраться с мыслями. Наконец ей это удалось, и она даже смогла облечь их в четкую фразу: «Мне следует уволиться с работы и отказаться от квартиры».
Ее сердце забилось с удвоенной частотой. Отказываться от всего: от работы, от стабильной зарплаты, от друзей, от независимости — чистейшее безумие!