Длиною в жизнь
Шрифт:
— Именно поэтому-то он и влюбился в меня снова! А вот если бы он знал все, то… — Голос Трейси пресекся.
— Расскажи мне обо всем поподробнее, — предложила Кристина, — и, если я даже не смогу помочь или понять, тебе будет полезно выговориться.
И Трейси рассказала почти обо всем, начав с того, как и почему два года назад развелась с Кевином. Затем поведала о телефонном звонке от Лидии с просьбой срочно вылететь в Джилонг, чтобы помочь ее брату.
— В конце концов, я уволилась с работы и отказалась от квартиры в Кэрнсе, чтобы остаться с ним, — закончила она.
— А Кевин обо всем этом знает?
— Он думает, что мы счастливо женаты.
— Благодаря твоим стараниям, разумеется?
— Но, что бы он подумал, если бы узнал о нашем разводе?
— А, так тебя беспокоит, что к нему вернется память и он тебя разлюбит!
— Да, именно так. — У Трейси запершило в горле, и она закашлялась. — Он уже почувствовал, что что-то не так, и обвинил меня в утаивании от него чего-то важного.
— Ну и как ты намерена поступить?
— Не знаю… Я не могу все время раздваиваться.
— Что ты имеешь в виду?
— Я веду себя нечестно по отношению к Кевину и ненавижу себя за этот обман. Я не могу жить в постоянной лжи! — Трейси уже задыхалась от волнения. — Я знаю, что должна все рассказать Кевину, но ужасно боюсь это сделать.
Кристина задумалась, уставившись в свою кофейную чашку, словно решение проблемы находилось на самом дне.
— Он любит тебя, Трейси, — наконец сказала она, — и это может иметь решающее значение.
Это был бальзам на раны, однако Трейси, наученная горьким опытом, боялась обнадеживаться раньше времени.
— Эй! — мягко окликнула ее Кристина. — Я не знаю, что случилось между вами, и ты даже можешь мне об этом не рассказывать, но задай себе вопрос: неужели ситуация неразрешима? Неужели нельзя простить друг друга?..
— Этот вопрос не ко мне, — перебила ее Трейси.
— Тогда есть надежда! Смотри, что получается: ты уверена, что любишь Кевина и больше не можешь продолжать ему лгать. Ну, так расскажи ему всю правду — только и всего. Я-то тебе зачем нужна?
— Ты сама предложила свои услуги, когда мне понадобится доброжелательный слушатель и моральная поддержка. — Трейси вяло усмехнулась. — Кроме того, если он не захочет меня больше видеть и мне придется убраться отсюда, надо же будет у кого-то остановиться.
— Ладно, — приняла ее доводы Кристина, — тогда еще один совет: если ты действительно его любишь, не оставляй ни при каких условиях.
— Ваша почта, сэр. — С этими словами миссис Дейл положила на рабочий стол Кевина пачку уже рассортированных деловых бумаг. Сверху лежал запечатанный голубой конверт, надписанный от руки. — Это — лично вам, — добавила секретарша, указывая на конверт пальцем с тщательно отполированным ноготком, — поэтому я и не стала вскрывать.
— Благодарю вас.
Судя по штемпелю, письмо пришло из Боуэна. Кевин отрезал край конверта и достал оттуда сложенный вдвое листок бумаги и несколько фотографий. Письмо было от Ребеки.
«Извини, что так долго собирала для тебя эти фотографии, которые были сделаны на твоей прощальной вечеринке. На обороте я указала имена тех, кто там изображен, так что теперь, надеюсь, ты вспомнишь своих друзей».
На первой фотографии Кевин узнал себя, сидящего за ресторанным столиком в компании смеющихся людей. На другом снимке компания танцевала, причем на заднем плане были видны музыканты. Остальные три фотографии имели нечто общее: ни на одной не было Трейси, зато присутствовала Глория Гейнор.
Кевин почувствовал, как по спине пробежал холодок.
Он сунул фотографии обратно в конверт и, взглянув на часы, снял телефонную трубку и набрал номер Тома.
— Мне нужен от тебя прямой и ясный ответ, — без всяких предисловий начал он, как только услышал голос зятя.
— И ты его, разумеется, получишь. Спрашивай.
— Кто такая Глория Гейнор?
— Понятия не имею. Никогда не слышал этого имени.
Кевин закрыл глаза и ожесточенно потер шею.
— Н-да, прямой вопрос — прямой ответ.
— А почему ты захотел это выяснить?
Несколько мгновений Кевин колебался, но все же решил быть до конца откровенным.
— Я абсолютно ничего не помню, но, кажется, у нас с ней что-то было перед тем, как я переехал в Джилонг.
Какое-то время Том раздумывал, а затем осторожно предположил:
— Возможно, тебе следует поговорить с Трейси. Расскажи ей о своих сомнениях.
Кевин поморщился — худшего совета он не мог услышать.
Весь день он периодически доставал и рассматривал фотографии.
Вернувшись домой, Кевин нашел Трейси в кухне.
— Как прошел день? — с улыбкой спросила она, не прекращая резать овощи.
— Я был чертовски занят, — уклончиво ответил Кевин, ослабляя узел галстука. — Кстати, ты когда-нибудь слышала о некой Глории Гейнор?
За секунду до этого он не собирался спрашивать ничего подобного, поэтому ужаснулся, услышав собственный голос. Однако лицо Трейси осталось абсолютно спокойным.
— Нет, не слышала. А кто это?
— Она работала в больнице Боуэна — то ли консультировала, то ли инспектировала… Что-то в этом роде.
— Я никогда ее не видела.
— Ладно. Пойду переоденусь.
Кевин покинул кухню, однако на душе у него было тяжело. Если Глория неоднократно приезжала в Боуэн, да еще останавливалась в их отеле, то, как могла Трейси ее не знать? Боуэн невелик, поэтому гостей там принимают очень радушно и обязательно представляют всем членам местной общины.
Пройдя в спальню, он снял галстук и кинул его на стул, избавился от пиджака и начал расстегивать рубашку, следя за своим отражением в зеркале. Седые виски, странное выражение глаз, сурово сжатые губы — все это он уже неоднократно замечал прежде.