Для тебя моя кровь
Шрифт:
– Это не твои мысли, Инга, не твои желания, - откуда то из далека донёсся голос моего разума. – Ваши ауры сплетены, он закачивает в тебя свои эмоции, , как на флешку.
– Заткнись! – велела я своему внутреннему голосу и погрузилась в пучину страсти, чтобы утонуть в жарких объятиях Вилмара, забыть себя и стать его частью, слиться с ним в одно целое, кожа к коже, навсегда его, навсегда с ним.
Мы стояли на широком плато, густо покрытом ковром из сочной, ярко- зелёной благоухающей травы. Ветер, свежий и прохладный трепал волосы. Воздух был настолько чист, настолько сладок, что
– Вот он, храм магов воздуха! – громко произнёс Вилмар, стараясь перекричать пение гуляющего ветра.
– Красиво! – ответила я . – Но, почему то храм воды мне как то ближе. Не могу объяснить почему, но здесь я чувствую себя гостьей, а у водопада, мне кажется, что я дома. Глупо, да?
Как же было хорошо стоять вот так на ветру, вдвоём и кричать. Всё равно что, самые нелепые откровения, самые безумные мысли. Хотелось быть столь же свободной, как этот гудящий ветер.
– Вовсе не глупо, - Вилмар обнял меня за плечи, прижимая к себе, защищая от ветра. – Твоя стихия вода, по этому ты и тянешься к ней.
– О чём ты? Я же не вампир, а уж тем более не маг.
– У вас у людей тоже есть связь со стихиями, слабая, но есть. Кому то нравится работать на земле, сажая растения, кто- то готов хоть каждый день прыгать с парашютом, а кого- то привлекают посиделки у костра и совсем не пугает запах дыма.
Там, внизу дрожала, колыхалась словно вода, прозрачная синь.
Сколько же чудесных мест я увидела, сколько узнала благодаря той роковой встрече с Вилмаром в школьном коридоре. И как же хочется поделиться впечатлениями хоть с кем – то! Но я одна, меня не для кого нет. Вампир может показать мне весь мир, повести на экскурсию хоть на самую высокую гору, хоть в космос, но я по прежнему останусь изолированной от общества, от событий, происходящих в нём.
– Что случилось, девочка моя? – как же я могла забыть, что он чувствует меня, улавливает моё настроение. – Ты загрустила.
Кольцо его рук стало твёрже, словно он испугался, что я прямо сейчас сигану в колышущуюся дымку , губы коснулись щеки, но не нежно, а властно, как бы ставя печать, утверждая своё непоколебимое право на меня.
Ну что я ему сейчас скажу? Как объяснить ? Как не обидеть и не показаться неблагодарной. Он специально для меня затеял это путешествие по достопримечательностям своей страны, оторвался от важных дел. А я начну ныть о том, как мне одиноко.
– Не бойся говорить мне правду, Инга. Я постараюсь тебя понять.
– Меня словно не существует. Я живу, будто экзотический зверёк, домашнее животное. Ни с кем не общаюсь, ни кому не приношу пользу, ничего не делаю. Дома у меня была школа, ученики, подруги…
– Но ведь у тебя есть я. Мне казалось, что этого достаточно.
Обида, растерянность и непонимание звучали в голосе вампира неприкрыто, явно. Сердце сдавили холодные серые щупальца, Неблагодарная свинья, вот я кто! Он подарил мне жизнь, пойдя против соплеменников, он делает всё, чтобы я чувствовала себя счастливой, старается быть рядом, как только это ему удаётся, а что делаю я? Жалуюсь. Проявляю недовольство. Видите ли, мне скучно, не знаю куда себя деть?
– Мы обязательно что не- будь придумаем, - пообещал вампир. – Я не хотел заострять внимание на этом, надеялся, что тебя устроит такое положение вещей. Прости мне мой эгоизм, но я всего- на всего не хотел, да и чего там скрывать, и сейчас не хочу делить тебя ни с кем и ни с чем. Я опасался, что ты рано или поздно заговоришь об этом, и вот то время пришло.
Я благодарно уткнулась лицом в его грудь, вдыхая знакомый запах и пряча жгучие слёзы. А Вилмар , гладил меня по волосам, целовал в макушку, и улыбался, нежно, светло, открыто, как может только он.
– Расскажи мне об Ольге, - попросила, чувствуя, что вот сейчас, именно в эту минуту и нужно спросить о ней.
– У каждого есть история, которую он хотел бы оставить в тайне, есть поступки, за которые стыдно.
Вилмар шептал мне в самое ухо, согревая дыханием, теплом своей кожи, Удивительное, чудесное ощущение покоя, тихой радости от близости. Только бы не спугнуть, не разрушить. И пусть гуляет и поёт ветер свою печальную песню, пусть над нами плотным пологом нависает холодное мутно- белое небо, а внизу пугающе зияет пропасть. Мне уютно и тепло в руках того, кого я люблю, кто любит меня.
– Но ты должна это узнать от меня, а не от кого- то другого. Только пообещай мне, Инга, что дослушаешь мой рассказ до конца.
– Ольга, кем бы она тебе не являлась, это твоё прошлое. И я не в праве осуждать тебя за него. За три сотни лет чего только не могло с тобой произойти, разве я смею оценивать поступки того, кто живёт на этом свете дольше, чем я могу себе представить?
– Лучик золотистый, - его растрогал мой ответ, голос вампира стал ещё теплее, ещё проникновеннее, до дрожи в коленях, до слабости в мышцах, до приятных щекочущих мурашек по всему телу. Он зарылся лицом в мои волосы, шумно вдохнул их запах, притиснул меня к себе ещё крепче, хотя крепче, казалось, было уже некуда.
– Помнишь, я рассказывал на твоём уроке о лабораториях? О них я знаю не из книг и не из военных хроник, мне самому довелось там побывать. Прошло тридцать лет со дня окончания войны, я был совсем молод, и только поступил на работу в службу поставки. Я ждал похода с нетерпением, мне юному вампиру задание казалось весёлым приключением. Ни страха, ни ответственности я не чувствовал, во всём полагаясь на руководителя группы, ведь он старше, опытнее, он подскажет, спасёт и поддержит. А я лишь выполняю приказы, так чего мне волноваться? Наконец , наш отряд отправился за очередной партией источников. Тогда мы ещё не знали, что люди изобрели антивампирские жучки, и по этому были уверены в своих силах, беспечны и бесстрашны. Мы попались. Помню, с какой надеждой я смотрел на руководителя нашей группы, ждал от него решения, спасения, приказа. Но тот ничего не мог сделать. Нас содержали в грязных узких камерах, бетонных мешках, в которых можно было лишь стоять. И мы стояли, каждый в своей камере, в своём гробу, испражняясь себе под ноги, давясь зловонным воздухом, прикрепленные к стене за шею серебряными скобами. Мы умирали от жажды, голода, отсутствия человеческой крови. Мы гнили, разрушались заживо, но людям было этого недостаточно. Они изобретали всё новые и новые пытки.