Для тебя моя кровь
Шрифт:
Когда дверь камеры открылась, и щедрый коридорный свет рассеял тьму, я была уже не способна что либо соображать. Я орала, умоляла пощадить, кусалась и царапалась, извивалась в руках хмурых молчаливых мужчин, тащивших меня вдоль жёлтых стен, с облупившейся краской и чёрных металлических дверей. Самый страшный, самый унизительный и самый последний момент в моей жизни. Не помню, о чём я тогда просила, что выкрикивала, чем грозила. Помню лишь посеревший, от старости, потолок, длинные светильники с мертвенным светом, грязный пол, выложенный рыже- бордовой мозаикой из кафеля, кожаные плащи конвоиров
Наконец, меня приволокли в белоснежную комнату с огромным окном во всю стену. Но за ним не кипела городская жизнь и не качались деревья. Окно выходило в зал, наполненный людьми. В самой же комнате стояла кушетка и небольшой столик , вокруг которого суетилась полная женщина в зелёном медицинском костюме. И эта мирная картина, где столик накрыт стерильной салфеткой, где пахнет спиртом и хлоркой, где всё дышит чистотой, напугала меня ещё сильнее, чем слоник со своими орудиями пыток, чем камера- стакан.
Я ослабла в одно мгновение и повисла на руках мужчин. К горлу подкатила тошнота, в глазах помутилось. А из зала, на меня смотрело множество глаз, любопытных, осуждающих, заинтересованных, возбуждённых. Меня сгрузили на кушетку, вновь, как и тогда у следователя, закрепили конечности ремнями, и какой- то худой высокий очкарик в строгом чёрном костюме встал напротив окна.
– Уважаемые студенты, - торжественно произнёс он. – Сейчас, на ваших глазах состоится казнь изменника Родине. Предатель получит такую смерть, какую заслужил. Инъекция, вводимая заключённому в вену, действует мгновенно. С помощью монитора, вы сможете видеть, судорожные сокращения гладкой и поперечно- полосатой мускулатуры, разрывы сосудов и разрушения внутренних органов. А чтобы вас не смущали крики заключённого, рекомендуем воспользоваться специальными наушниками. Вам, как будущим юристам должно быть известно, что для предателей родины суды не предусмотрены. Не стоит разбираться в мотивах поступков того, кто порочит своим присутствием воздух родной страны и распространяет заразу инакомыслия. Так избавим же родную землю от предательства и лжи! Медицинский работник, вводите инъекцию! Слава триумвирату! Слава СГБ!
– Слава великому триумвирату! – вторил нестройный хор голосов за окном.
Ослепительно белый свет, льющийся из квадратных ламп, лицо медицинской сестры, на половину скрытое маской. Это будет последним, что я увижу перед смертью.
Внезапно дверь белой комнаты распахнулась, и голос, который я с начала не узнала, таким властным и жёстким он мне показался, произнёс:
– Отставить! Я хочу лично побеседовать с заключённой. Попрошу всех удалиться из помещения.
Люди поспешно оставили нас с генералом Карпеевым наедине. Этот старый, но по прежнему крепкий, статный и мускулистый мужчина, похоже не куда не торопился . В мою сторону даже и не смотрел, медленно прогуливался по кабинету, шурша кожаным болотным плащом, всем своим видом показывая, что моя жизнь полностью в его руках.
Наконец, Карпеев опустился на табуретку, рядом со мной, обдав меня запахом старомодного одеколона и табака. Свежий, аккуратный, с короткими седыми усиками под крупным мясистым носом, серыми глазами, глядящими с гадливостью. Ещё бы, перед ним лежало побитое, грязное зловонное существо. Жалкое, раздавленное, дрожащее от страха. Сама себе противна, а окружающим какого?
– Вампирская подстилка, - процедил он, поднимая двумя пальцами мой подбородок, заставляя смотреть ему в лицо. – Знаешь почему тебя решили казнить? Потому, что ты никчёмная, тупая тварь, и пользы от тебя нашему государству, как от козла молока. Думала, что сможешь всех обмануть? Напрасно, девочка. Всё же генеральские звёзды даются не за красивые глазки. Соединила с вампиром ауру и считаешь себя неуязвимой?
Пальцы сжали мой подбородок так сильно, что заскрипела кость, а на глаза выступили слёзы.
– Ж алко своего любовника, шлюха? – слюна Карпеева попала мне в глаз, упала на щёку. – А пропавших людей не жалко? Думаешь, своим молчанием его спасти? Его и таких же поганых кровососущих гадов, как он, всю их проклятую странёнку? Вот только я хитрее какой- то сопливой девчонки, не находишь? Твой кровосос сам к нам прибежит, рано или поздно. И вот тогда то мы и узнаем, где тот хренов портал.
– Если бы родное правительство тратило наши налоги не на своё обогащение, а на защиту страны, то и никакие вампиры приходящие через портал не были бы страшны.
Губы не слушались, горло раздирала боль, но я смогла это произнести. Мне терять нечего, так зачем скрывать свои истинные мысли?
Лицо Карпеева с каждой минутой багровело от ярости, в уголках рта пузырилась слюна, ноздри расширялись и в них дрожали седые волоски.
– Ох с каким бы удовольствием я превратил тебя в овощ, неподвижный и мочащийся под себя, неблагодарная тварь. Но мне придётся спасти твою никчёмную жизнь ради Агнессы, ради любви к ней.
Я молчала, затаив дыхание, не в силах поверить, что смерть откладывается, а превращение меня в овощ ему тоже не выгодно. И пусть этот мужик называет меня самыми грязными словами на свете, пусть я больше никогда не увижу своего вампира, главное- он жив, и я останусь жива.
– Сейчас тебе введут снотворное, а на мониторе запустят фильм о разрушениях организма другого человека. И все присутствующие подумают, что ты умерла. Из этого кабинета тебя отвезут в операционную, где очистят твою память, полностью. Я думаю, что твои воспоминания не такая уж большая плата за жизнь.
Слова генерала доходили до меня с трудом, плевать, плевать на всё, лишь бы выжить, лишь бы избежать мучительной и унизительной смерти на глазах любопытствующей толпы студентов.
С призрением харкнув мне в лицо, Карпеев вышел, а я осталась неподвижно лежать с кляксой его мокроты на лбу.
Глава 23
Я твёрдо уверена в том, что имя, данное ребёнку при рождении , предопределяет его судьбу, иначе как ещё можно объяснить мои неудачи?