Для вкуса добавить "карри"- 2, или Дом восьмого бога
Шрифт:
– Дайк, Дайк...
– ответа капитан не услышал.
– Мы будем держать выбранный курс. Кари приказала, я - выполнил. Посмотришь, когда она вернётся - спасибо скажет.
– С чего ты взял, что она вернётся?
– голос за дверью дрожал.
– Она не одна, с ней Макс и они нас догонят, вот увидишь...
– Ты уверен?!
Ают вздохнул и погладил дверь, будто пытаясь успокоить парня:
– Кари - богиня и всё сможет. Мы должны ждать их, Дайк... Ждать...
В каюте послышались шаги и какие-то звуки, похожие на всхлипы:
– Да какая она богиня...
Ают ещё немного постоял, бряцая ключами:
– Я сейчас открою и делай что хочешь... Можешь в море прыгнуть, держать не буду. Я обещал Кари и всё что мог, сделал. Не хочу больше держать тебя взаперти, - он вставил ключ, замок щёлкнул, но дверь не открыл.
– Кстати, может сначала это чудовище в трюме посмотришь? Тиль к нему подходить боится, вся шхуна уже провоняла, даже лошади шарахаются. И Бумер воет, и не ест ничего...
В каюте послышался плеск воды у умывальника, а потом дверь резко распахнулась. Бледное лицо с трёхдневной щетиной, красные глаза, мокрые волосы, но вид парня выражал спокойствие и решимость:
– Ают, прости... Я забыл, что должен думать не только о своих чувствах. Мы будем ждать, ждать их возвращения.
Капитан кивнул и улыбнулся:
– Вот и отлично!
Где-то в Северном море...
Я постепенно привыкала к морю. Макс сказал, что придерживаясь такого темпа, мы будем у Рваного мыса дней через семь-восемь. Погода благоприятствовала, а кархаронов мы видели пока лишь несколько раз и то очень далеко. В этой части моря было много островов и на ночь удавалось доплыть до места очередной стоянки.
Меня очень мучила жажда, а от солёной воды и ветра кожа на лице начала трескаться и местами облазить. А вот мой червяк на щеке чувствовал себя прекрасно. Он настолько прилип, что я даже иногда забывала о нём, только иногда ощущалось, как он глубоко в тканях шевелит своими щупальцами.
В сравнении с общими, абсолютно не человеческими, условиями, питались мы неплохо. Один раз Максу удалось даже какую-то морскую птицу поймать, и я с наслаждением вгрызлась в горячее, пусть и несолёное мясо. Кипятила воду я уже на раз и в различных объёмах, дышала над паром для обогрева и собирала дождевую воду, для этих целей мой ангалинчик добыл несколько подходящих раковин. По ночам я засыпала в крепких объятиях своего друга, под его нежное шипение и успокоительные поглаживания.
Чем дальше на юго-запад мы продвигались, тем становилось теплее, однако меня это не спасало от мучений. Когда до мыса оставалось около двух суток пути, мы попали в сильное течение. Макс очень обрадовался и, спросив меня о самочувствии, решил на ночь не останавливаться. Водный поток был узким, но очень быстрым и, что важно, стремился в нужном нам направлении. Таким образом, Макс надеялся сэкономить силы и время, пока течение не свернуло в другую сторону.
Для меня же эти сутки сплошного движения по морским просторам оказались самыми тяжёлыми. Губы уже настолько потрескались, что во рту ощущался стойкий металлический привкус. А это было плохо, очень плохо. Сжимая их насколько можно, я держалась за ремни в надежде, что кровь не попадёт в воду. Ещё одного червя, да ещё и во рту, я бы уже не вынесла.
К рассвету мои силы закончились, совсем. Несколько раз я почти заснула, прямо на ходу, и чуть не захлебнулась. Естественно, пока кашляла, рот был открыт и, стирая одной рукой солёные брызги, заметила, что перчатки лимма в крови - на губе образовалась глубокая кровоточащая трещина.
Я покрутила головой по сторонам. Как назло, в поле видимости не было ни одного острова, даже малюсенького. Кругом бескрайнее море, восходящие солнца и волны с белыми барашками... Течение ещё несло нас, и я решила пока ничего не говорить Максу, деваться-то всё равно некуда.
Через несколько часов, когда я уже совсем не чувствовала рук и боялась случайно разжать пальцы, поток начал ослабевать и Макс, резко ударив хвостом, рванул в сторону.
– С-с-сворачивает! Оно с-с-сворачивает!
– прокричал он, слегка обернувшись, и дальше мы поплыли уже своим ходом.
А еще через некоторое время объявились кархароны. Четыре высоких, острых плавника с длинными парными отростками по бокам показались позади. Они были ещё очень далеко, но я не сомневалась, что плывут они за нами. Я подёргала ремень:
– Кархароны, Макс! Кархароны!
Макс глянул вдаль, потом на меня и, конечно, всё заметил.
– Прости, Максик...
– со слезами на глазах, я кусала окровавленные губы.
Он ничего не ответил, а только резко рванул вперёд.
Эту гонку за жизнь я не забуду никогда. И хотя было очень страшно, в первую очередь думалось о том, как глупо и трагично всё закончится, что все усилия напрасны и что мой удивительный, любимый друг погибнет, спасая меня. Погода была великолепна, на небе ни облачка, светила почти в зените, лёгкое волнение и... несущаяся позади ужасная смерть.
Макс несколько раз оглянулся, а потом остановился. Я сползла с него и повисла в воде как поплавок. Он выхватил длинный меч из-за спины и грустно улыбнулся:
– Мы сделали вс-с-сё, что с-с-смогли...
Я бросилась к другу на шею:
– Макс! Макс! Уплывай! Оставь меня! Без меня ты выживешь! Мне уже не страшно! Не страшно...
Кархароны приближались, и я уже чётко различала их огромные, тёмные силуэты.
– Мы умрём вмес-с-сте, Кари!
– его голос даже не дрогнул, а зелёные глаза сверкали решимостью. Так просто сдаваться он точно не собирался.
Глянув в сторону, я заметила на горизонте тень корабля и завопила как ненормальная:
– Шхуна!!! Там корабль!!!
Не мешкая ни секунды, мой друг вложил меч в ножны за спиной, а я схватилась за доспехи. Так быстро он не нёсся никогда, однако чёрные плавники неумолимо приближались. Когда я различила треугольный парус на носу, то чуть не потеряла сознание:
– Это "Медуза"!!! "Медуза", Макс!!!
Ангалин уже выбивался из сил и, задыхаясь, обернулся:
– З-з-зови их, Кари! Зови!!! Так как можеш-ш-шь!