DmC: Рожденные свободными
Шрифт:
Вергилий бросился было ему наперерез, но на его пути возник Беккет-Камаэль:
— Ты недооцениваешь нас, полукровка!
Молодой человек едва успел защититься от мощного апперкота ножнами Ямато. Однако сила удара оттолкнула его к стене, ударив спиной о книжный шкаф. Книги дождем посыпались на голову и плечи Вергилия, и он осел на пол.
— Уходим! — охранник взял Президента за руку.
Тот был настолько шокирвоан происходящим, что даже не сопротивлялся — безвольной куклой он был вытянут из-под стола и поведен
Другой охранник, чья рука превратилась в небольшую серебристую секиру, подбежал к недвижимому молодому человеку, замахнувшись новоприобретенным оружием. Лезвие опасно свернуло небесно-голубым сиянием.
Тут Вергилий поднял голову. Из ниоткуда прямо в голову охранника прилетело голубовато-белое лезвие и пронзило его череп насквозь от подбородка до макушки, раскраивая кость надвое. Прежде чем охранник сумел как-либо отреагировать, молодой человек одним ударом катаны разрубил его тело пополам. Секира-протез мгновенно растворилась в воздухе.
Но Президент, Камаэль и второй охранник уже покинули кабинет. Вергилий мрачно посмотрел им вслед, невозмутимо отряхивая плечи.
— Ангелы, — с легкой усмешкой пробормотал он.
*
— А тут ничего так. Дом, милый дом, — лысый мотоциклист с разноцветными глазами гордо вышагивал по площади парка аттракционов города. Дикари, сопровождавшие его, были везде — сидели на крышах ларьков и киосков, в кабинках американской горки и колеса обозрения, прямиком на асфальте. Все они дружно гудели, представляя собой огромную безликую массу, утыканную битами, ножами, топорами и кусками стекол.
Но самое главное заключалось в том, что у многих из них на цепях бесились демоны — тут были и гуманоидоподобные твари с тесаками длиной в пять футов, и гарпии с общипанными крыльями, бессильно полулежащие прямо на асфальте, обнюхиваемые своими кошкоподобными собратьями.
Данте, Кэт и Бруно, связанные, сидели в небольшом квадратном пространстве возле заброшенной билетной кассы. Оружие у них было отобрал высокий мужчина с лицом неандертальца, ключи от трейлера Бруно позвякивали на шее парня с разноцветными глазами. Его голос звучал подобно церковному колоколу:
— И сказал мне мой Пастырь: «Встань, сын мой, и иди к дому своему, ибо ждут тебя там и людей твоих райские кущи, где нет ни боли, ни слуг диавольских», — он замер, голова его запрокинулась к небу, чуть склонившись набок.
Спустя секунду лысый резко обернулся к пленникам:
— А ведь он соврал, сукин сын! — Его голос стал резким, появилась легкая хрипотца. Разноцветные глаза опасно сверкнули: — Мой народ словил несколько десятков пуль от этих сраных гондонов в шлемах, кое-кто даже сдох! И ради чего?!
Подвижное клоунское лицо психа застыло в невероятной гримасе: глаза были навыкате, рот раскрылся в идеальную букву О. Неожиданно глаза резко моргнули, вновь приняв благоговейное выражение.
— Ради ЭТОГО, — псих медленно обвел рукой пространство вокруг себя: — Еда. Вода. Теплые постели для страждущих. Чистые, мать их, сортиры! — резко взвыл он, раскинув руки с крючковатыми пальцами.
Бруно скептически наблюдал за этим представлением, заметив, что толпа проникновенно слушает, замерев вокруг них одной мощной стеной. Кэт смотрела на мотоциклиста с опаской, ее руки, связанные за спиной, тщетно пытались что-то нащупать. Данте же со скучающим видом смотрел куда-то в сторону.
— Эй! — окликнул его неандерталец. — Отец Аркхам говорит с тобой!
— А? — лениво отозвался Данте.
— Имей уважение к своему вождю, гнилой ублюдок!..
Неандерталец навис было над ним, но лысый псих остановил его:
— Погоди, Спайк. Похоже, мы начали немного не так, как полагается в приличном обществе, — на его лице появилась легкая улыбка, и он обернулся к толпе: — Братья мои, мы же истинные джентльмены, не так ли?
— ДААААА!!! — проревела человеческая масса.
«Стадо», — Данте не высказал этого вслух лишь потому, что рядом находились его друзья, которые могли серьезно пострадать. За Бруно он не особо переживал — мужик показал себя довольно крепким орешком, но за Кэт было тревожно. Одно дело — убивать демонов, а совсем другое — поднять руку на человека. А Данте знал, как ей может быть тяжело это сделать.
Неандерталец Спайк схватил парня за плечи и резко поставил на ноги. Тот поморщился, но сдержал желание как следует поддать ногой в свисающее брюхо мужчины. Псих с разноцветными глазами встал прямо напротив Данте.
— Меня зовут Аркхам, — проникновенно сказал он, вглядываясь в лицо парня. — Отец Аркхам, если быть более точным. Все эти люди — мое маленькое царство.
— Аркхам? — приподнял бровь Данте. — У тебя что, родители на комиксах были повернуты? Еще бы Брукхэвэном обозвали.
Псих кротко вздохнул, глядя куда-то в сторону. Данте напрягся, ожидая удара — и спустя секунду тихо зашипел, когда кулак отца Аркхама встретился с его прессом. У ублюдка хороший удар, но вряд ли он сейчас бил в полную силу.
— Увы, насчет этого я не в курсе, — с некоторым сожалением сказал Аркхам. Их с Данте взгляды вновь пересеклись, и на лице психа мелькнула дикая усмешка:
— Но видит бог, они вусмерть учитывались Библией! Каждый! Гребаный! День! — слово за словом проорал он, брызжа слюной в невозмутимое лицо Данте. Гримаса Аркхама вновь затвердела, заставив рот раскрыться в дикой усмешке, а глаза — спрятаться под нахмурившимися гусеницами бровей.
— А потом батя как-то мне сказал: «Аркхам, будь хорошим мальчиком и надень вот эту белую рубашку». Я ненавидел рубашки. Они сковывают истинную сущность человека, обезличивают его.