Дмитрий Донской 2
Шрифт:
Удар. Удар. Удар.
Виии!
Раздались свистки центурионов и, легионеры присев, открыли простор для нового залпа прямо поверх голов. От чего выдвинувшиеся было вперед воины в доспехах, осыпались спелыми кровоточащими плодами на песок.
– Ура!
Вновь заревели легионеры и повторили натиск. Только голос их вышел еще более хриплым и ревущим.
Виии!
Снова
А в Иерусалиме, словно ожидая этого момента, поднялся шум-гам и начался разгораться пожар стихийного бунта черни. В сущности их сдерживал только страх возвращения армии халифа, уже подавившей совсем недавно все выступления недовольных. Сейчас же, когда эти 'жандармы' получили по шее и побежали с поля боя, уже ничто не останавливало бедняков и люмпенов от грабежей богатых усадеб.
Дмитрий же, взойдя на бруствер укрепленного лагеря, с явным недовольством созерцал разгром. Да, ничего страшного не произошло. Артиллерия цела, как и артиллеристы. Да и вообще его тыловые службы не понесли серьезных потерь. Но от двух с гаком тысяч пехотинцев, что привели с собой Джон и Петр, осталось сотни три от силы. Сам же король Кипра и Иерусалима, вместе со всем своим окружением, пал, сражаясь и пытаясь до последнего сдержать натиск мусульман. Но что такое восемь десятков рыцарей с оруженосцами, против тысяч?
– Но ничего...
– тихо произнес Дмитрий.
– Побед без потерь не бывает. Главное - Иерусалим теперь наш. И это уже никто не оспорит.
Глава 8
12 октября 1379 года, Иерусалим
Дмитрий сидел в кресле на балконе одного из роскошных дворцов Иерусалима и смотрел на закат. Это его умиротворяло и облегчало размышление.
Грандиозная победа, прогремевшая две недели назад, поставила жирную точку в этом вторжение. По крайней мере, на несколько ближайших лет.
Атабек Баркук погиб, пытаясь защитить обоз на последнем этапе сражения. Он не хуже Дмитрия понимал его роль в сохранении армии. Впрочем, если бы он и не пал, то все одно потерял бы влияние. Два настолько катастрофических поражения ему бы не простили. Он умер и Мамлюкский султанат погрузился в тьму Гражданской войны.
Армия султана Измаила оказалась уничтожена полностью, благодаря своевременному и удачному удару кавалерии Джона Хоквуда. Самые стойкие - они держались дольше всех. Но именно это и послужило причиной их гибели. Сначала катастрофические потери в битве, потом откровенная бойня при бегстве, завершившаяся попыткой разрозненных и рассеянных групп пробраться через пустыню.
Халифат пострадал в этом сражение меньше всех, но и там не досчитались свыше девяти тысяч человек. Страшный обстрел артиллерии и затяжная рукопашная схватка завершилась бунтом черни в Иерусалиме. Отряд в две тысячи человек смог отойти, и это было выдающимся успехом, по сравнению с мамлюками и йеменцами. Но сил продолжать войну Багдад больше не имел. Конечно, можно было бы объявить Джихад, но после двух столь значимых побед с поистине чудовищными потерями, подобные слова станут лишь сотрясанием воздуха. С тем, кого нельзя победить, нужно как-то уживаться и ждать, когда он ослабнет.
Иными словами, складывалась идеальная международная ситуация для возрождения и укрепления держав крестоносцев на Ближнем Леванте. Одна беда - Петр умер. Причем не один, а с кучей своих родственников. Он ведь собирал всех, до кого только мог дотянуться. Вот они и погибли в укрепленном лагере Дмитрия во время контратаки войск халифа. Выжила только Валентина , законная супруга Петра, да и то, только потому, что вовремя догадалась спрятаться за спины не своих родичей, а тыловых служб легиона.
Король умер, да здравствует королева!
Одна беда - она была из рода врагов Венеции и, как следствие, Дмитрия. Причем ее партия укреплялась тем, что новый граф Аскалона, Джон Хоквуд, был женат на внебрачной дочери ее отца - Доннине. То есть, внутри Иерусалимского королевства назревал очевидный кризис прямо в момент его возрождения. Графство Триполи, отданное венецианскому дому Дандоло, оказывалось противопоставлено остальным землям.....
– Ты позволишь?
– Тихо спросила Валентина, войдя в зал.
– Как тебя пропустили?
– Не оборачиваясь, спросил Дмитрий.
– Обыскали и пропустили. Я сказала, что хочу поговорить с тобой с глазу на глаз.
– Обыскали? Впрочем, да, Илья мог. Что ты хочешь?
– Помощи.
– И чем же, сударыня, я могу тебе помочь?
– Не ерничай. Я прекрасно понимаю, что тебя беспокоит назревающий раскол Иерусалимского королевства. Поверь, меня это волнует не меньше. Ведь я - королева этих земель и мне не хочется, чтобы они вновь оказались в руках магометан. Также мне известно, что именно из-за внутренней розни пало старое королевство.
– Это отрадно слышать, - кивнул Дмитрий, повернувшись лицом к Валентине.
– И что же конкретно ты хочешь, чтобы я сделал?
– Ты знаешь Левона? Родича моего покойного мужа?
– Левона?
– Повел бровью Дмитрий, не очень хорошо разбиравшийся в генеалогии крестоносцев.
– Да, - кивнула Валентина.
– Четыре года назад его столицу - Сис взяли мамлюки. А его самого с женой и дочками пленили. Год назад Левона выкупил король Кастилии и Леона Хуан. Освободившись, он просил у Святого Престола помощи в спасении своего царства, но безуспешно. Им не до него.
– Печальная история, - ровным голосом ответил Дмитрий.
– К чему она?
– Его жена и дочери погибли в плену. Мамлюков он ненавидит больше всего на свете. Узнав о начале Крестового похода, он поспешил собрать своих союзников и выдвинуться на Кипр. Но не успел... да и привел всего горстку людей. Он ведь сейчас нищий. Но главное - он не Висконти. Выдай меня за него замуж. Кто-кто, а уж он точно не пожелает плясать под дудку моего отца.
– А ты?
– А я... хочу власти, - сказала она и посмотрела открытым, немигающим взглядом на Дмитрия.