Чтение онлайн

на главную

Жанры

Шрифт:

Понятно, что при такой ситуации и образ Дмитрия Донского, и воспоминания о его победах не могли отлиться в формы общегосударственного культа. Память о Дмитрии жила лишь как часть семейной истории московского княжеского дома. Судя по всему, ее главными хранителями были княгиня-вдова Евдокия Дмитриевна и удельный князь Юрий Дмитриевич Звенигородский. Княгиня выстроила в Московском Кремле каменный храм в честь Рождества Богородицы (1393 год). Согласно церковному календарю этот праздник отмечается 8 сентября — в день Куликовской битвы. Полагают, что «княгиня построила свой храм в память Куликовской победы» (116, 253). Другим памятником героической эпохе Дмитрия Донского стал каменный собор Троице-Сергиева монастыря (1423 год). Главным жертвователем источники называют князя Юрия Звенигородского — крестника Сергия

Радонежского (116, 311). Можно полагать, что в борьбе за власть с Василием Темным и Софьей Витовтовной удельные князья позиционировали себя как продолжатели традиций Дмитрия Донского.

Наступательная стратегия по отношению если не к Степи, то во всяком случае — к оседлым государствам наследникам Золотой Орды приобретает актуальность только в конце XV — начале XVI века. Переход окрепшего Московского государства к наступлению на Казанское ханство, которое на Руси рассматривали как прямого наследника Золотой Орды, требовал соответствующего исторического обоснования. Традиционалистский характер средневекового политического мышления предполагал выстраивание соответствующей ретроспективы. У ее истоков естественным образом оказались Куликовская битва и ее главный герой — князь Дмитрий Иванович. Именно тогда, по мнению ряда исследователей, создается эпическое «Сказание о Мамаевом побоище». Вероятно, это был своего рода «государственный заказ» (258, 100).

В этой связи интересен вопрос о времени возникновения исторического прозвища князя Дмитрия Ивановича — «Донской». Оно устойчиво встречается в Степенной книге (1560-е годы) (68, 71; 68, 322). Однако есть основания полагать, что это прозвище стало употребляться значительно раньше — в первой четверти XVI века (258, 103).

Превратившись в массовом сознании в своего рода «основоположника» экспансии России на восток, князь Дмитрий становится одним из любимых исторических персонажей Ивана Грозного. Победитель Казани нарекает в его честь одного из своих сыновей (258, 103). Благодаря запечатленному в «Сказании» эпизоду с поездкой князя Дмитрия перед битвой за благословением к «великому старцу», на чело героя Куликова поля ложится отблеск славы главного московского святого — преподобного Сергия Радонежского. Разработанный Иваном Грозным сценарий победоносного похода на Казань в основных своих моментах повторял сценарий похода Дмитрия на Куликово поле, включая и поездку в Троицкий монастырь. Огромный шатровый храм, построенный Иваном Грозным в Московском Кремле в честь взятия Казани (к сожалению, не сохранившийся), был освящен во имя преподобного Сергия Радонежского.

Так произошло превращение князя Дмитрия Ивановича из реального исторического персонажа в знаковую фигуру русской истории. Последующие века лишь укрепили эту заложенную Василием III и построенную Иваном Грозным мифологическую конструкцию. «Мамаево побоище» стало золотой легендой русского средневековья — легендой, в основе которого лежали действительные подвиги князя Дмитрия Ивановича и его соратников.

Удивительное единение земного и небесного, власти светской и власти духовной, проявившееся в эпизоде с благословением князя Дмитрия преподобным Сергием Радонежским и участием в битве двух иноков, стало неотъемлемой частью национального исторического мифа. И потому все попытки поставить под сомнение достоверность этой истории так и останутся в замкнутом круге ученых споров. Заметим, что слово «миф» в нашем контексте означает определенным образом выстроенную совокупность представлений о событиях прошлого. Создание исторического мифа есть процесс длительный и сложный, в котором участвуют как власть имущие, так и народные массы. Исторический миф не следует путать с банальной фальсификацией истории в сиюминутных политических интересах.

В «энциклопедии российской исторической мифологии» — скульптурах и барельефах знаменитого памятника «Тысячелетие России» в Новгороде (1862 год) — почетное место отведено и скульптуре Дмитрия Донского.

Художественным воплощением поэтичного мифа о Куликовской битве стал храм во имя преподобного Сергия Радонежского на Куликовом поле. Построенный в 1914 году по проекту архитектора А. В. Щусева, он возродил древнюю традицию постройки храмов-памятников в честь великих исторических событий. Расположенная неподалеку огромная чугунная колонна — дань памяти героям Куликова поля от императора Николая I — выглядит несколько помпезно. Однако будем снисходительны к ее создателям: простор знаменитого поля требовал небывалого по размерам сооружения, а воинственная атрибутика позднего классицизма была по нраву незабвенному императору.

Память Дмитрия Донского оказалась востребованной и в советское время. Уже в 1930-е годы вырисовывается новое, «потребительское» отношение к истории, предполагавшее, в частности, и своего рода культ знаменитых полководцев, государственных деятелей, лидеров народных движений и революционеров. В это избранное общество попал и Дмитрий Донской. В знаменитой речи Сталина на параде 7 ноября 1941 года он был упомянут в ряду других «великих предков» — Александра Невского, Минина и Пожарского, Суворова и Кутузова. В годы Великой Отечественной войны на пожертвования верующих и средства Русской православной церкви была построена танковая колонна «Дмитрий Донской». С тех пор место великого князя Дмитрия Ивановича в отечественном пантеоне славы окончательно определилось.

В наши дни образ Дмитрия Донского нашел воплощение не только во многих произведениях литературы и живописи, но и в бронзе монументов. Это и скромный памятник великому князю на Куликовом поле, и пафосный конный памятник в Коломне, и камерный «семейный» памятник Дмитрию и Евдокии в Москве у храма, посвященного преподобной княгине Евфросинии Московской, и гранитная стела с бронзовым медальоном на бульваре Дмитрия Донского в Москве. Памятник Дмитрию Донскому есть и в подмосковном городе Дзержинском. По преданию, он останавливался в этих местах по пути на Куликово поле. Здесь князю явилась чудотворная икона святого Николая Мирликийского. В память этого события был основан Николо-Угрешский монастырь.

Святость князя Дмитрия Ивановича установлена Поместным собором Русской православной церкви в 1988 году. В 2004 году учрежден церковный орден Святого благоверного великого князя Дмитрия Донского, которым награждаются преимущественно лица, имеющие отношение к армии. Церковное почитание великой княгини Евдокии как преподобной издавна теплилось в основанном ею Вознесенском женском монастыре в Московском Кремле. Ныне оно стало общерусским. В 2007 году в связи с 600-летием со дня кончины великой княгини Русская православная церковь учредила особую награду — орден преподобной Евфросинии Московской.

Героический диптих

Рассуждая о создании и развитии церковно-государственного культа Дмитрия Донского, уместно сравнить его с почитанием и прославлением другого баловня истории — князя Александра Ярославича Невского. Этот своего рода «героический диптих» не разлучим, как Борис и Глеб или Зосима и Савватий. Общей чертой их судьбы было то, что и тот и другой оказались «в нужное время в нужном месте». Александр своими победами над немцами и шведами (о реальных масштабах которых также можно спорить) воодушевил подавленных нашествием Батыя русских людей. Победы Невского свидетельствовали о том, что Бог сменил гнев на милость и не до конца покинул своих людей. Это был луч надежды, которого ждала тогда растоптанная степняками, потерявшая веру в себя Русь. И весть о подвигах Александра разнеслась по всей стране, обрастая домыслами и вымыслами. Реальность многократно умножалась ожиданием. И юный 22-летний князь вырос в глазах народа до образа непобедимого богатыря.

Дмитрий начал свое «розмирие» с татарами тогда, когда Русь встрепенулась и напряглась, следя за «великой замятней» в Орде. Казалось, что близок конец «вавилонского плена». Нужен только вождь, способный возглавить восстание и снискать утраченную милость Божию к Русской земле. И Дмитрий отозвался на этот вызов времени. И хотя поднятое им восстание имело неоднозначные результаты, образ князя-мятежника вырос в народной памяти до образа первого «царя Русского».

(Заметим, что при всем том таинственный механизм коллективной памяти — как, впрочем, и памяти индивидуальной — в полной мере не поддается рациональному объяснению. «В памяти есть всё, что только было в душе», — заметил блаженный Августин (1, 182). Своей безоглядной отвагой и жертвенным порывом князь Дмитрий затронул какие-то самые сокровенные струны русской души. И потому навсегда остался в народной памяти.)

Поделиться:
Популярные книги

Право налево

Зика Натаэль
Любовные романы:
современные любовные романы
8.38
рейтинг книги
Право налево

Я Гордый Часть 3

Машуков Тимур
3. Стальные яйца
Фантастика:
фэнтези
попаданцы
аниме
5.00
рейтинг книги
Я Гордый Часть 3

Адаптация

Кораблев Родион
1. Другая сторона
Фантастика:
фэнтези
6.33
рейтинг книги
Адаптация

Хозяйка старой усадьбы

Скор Элен
Любовные романы:
любовно-фантастические романы
8.07
рейтинг книги
Хозяйка старой усадьбы

Кодекс Крови. Книга IV

Борзых М.
4. РОС: Кодекс Крови
Фантастика:
фэнтези
попаданцы
аниме
5.00
рейтинг книги
Кодекс Крови. Книга IV

Сопряжение 9

Астахов Евгений Евгеньевич
9. Сопряжение
Фантастика:
боевая фантастика
постапокалипсис
технофэнтези
рпг
5.00
рейтинг книги
Сопряжение 9

#Бояръ-Аниме. Газлайтер. Том 11

Володин Григорий Григорьевич
11. История Телепата
Фантастика:
фэнтези
попаданцы
аниме
5.00
рейтинг книги
#Бояръ-Аниме. Газлайтер. Том 11

Вечный. Книга II

Рокотов Алексей
2. Вечный
Фантастика:
боевая фантастика
попаданцы
рпг
5.00
рейтинг книги
Вечный. Книга II

Гром над Академией. Часть 2

Машуков Тимур
3. Гром над миром
Фантастика:
боевая фантастика
5.50
рейтинг книги
Гром над Академией. Часть 2

Кодекс Охотника. Книга ХХ

Винокуров Юрий
20. Кодекс Охотника
Фантастика:
попаданцы
альтернативная история
аниме
5.00
рейтинг книги
Кодекс Охотника. Книга ХХ

Дочь моего друга

Тоцка Тала
2. Айдаровы
Любовные романы:
современные любовные романы
эро литература
5.00
рейтинг книги
Дочь моего друга

Чехов книга 3

Гоблин (MeXXanik)
3. Адвокат Чехов
Фантастика:
попаданцы
альтернативная история
аниме
6.00
рейтинг книги
Чехов книга 3

Вы не прошли собеседование

Олешкевич Надежда
1. Укротить миллионера
Любовные романы:
короткие любовные романы
5.00
рейтинг книги
Вы не прошли собеседование

Сын Петра. Том 1. Бесенок

Ланцов Михаил Алексеевич
1. Сын Петра
Фантастика:
попаданцы
альтернативная история
6.80
рейтинг книги
Сын Петра. Том 1. Бесенок