Дмитрий Донской

Борисов Николай Сергеевич

Следуя примеру отца, Ольгерд в вопросе наследования действовал по собственному усмотрению. Оставив каждому сыну тот или иной удел, он завещал верховную власть (великое княжение) Ягайло, «того бо возлюби паче всех сынов своих» (43, 117).

На Руси упоминание о двенадцати сыновьях умершего монарха имело особый, зловещий смысл. Здесь хорошо помнили о двенадцати сыновьях Владимира Святого и двенадцати сыновьях «доброго царя» хана Джанибека. За этой «апостольской» цифрой вставала отнюдь не «апостольская» история о жестокой резне между братьями.

И без того сложную династическую ситуацию в Литве усугубляло наличие боковых линий —

братьев Ольгерда и их сыновей. Из них наибольшую опасность для Ягайло представляли воинственный Кейстут Гедиминович (фактический соправитель Ольгерда) и его честолюбивый сын Витовт.

В Москве потирали руки в ожидании большой усобицы в Литве. При таком развитии событий можно было на время забыть о литовской угрозе. Более того, Москве следовало ожидать притока литовских «изгоев» — проигравших в борьбе за власть князей и бояр. Развитие событий в Литве показало обоснованность этих ожиданий. По выражению одного летописца, «бысть по нем (Ольгерде. — Н. Б.) оскудение во всем и нестроение и мятеж велий» (42, 25).

«Западный фронт» на время стабилизировался. Но главная опасность по-прежнему угрожала Москве с юга. Там, в неторопливом круговращении скрипучих кибиток, уже собиралась грозная сила, способная превратить в пепел русские города и села.

Поздней весной 1377 года, когда московские полки уже вернулись из похода на булгар, в небе над Москвой появилось грозное знамение.

«Тое же весны месяца априля в 23 день, на память святаго мученика Георгиа, бысть знамение на небеси, оградися луна и бысть от нея луча, акы крест» (43, 118).

Словно начертанный рукой Всевышнего, огненный крест горел на черном бархате весеннего неба, заставляя православных истово креститься и шептать привычные слова «Исусовой молитвы»: «Господи Исусе Христе, Сыне Божий, помилуй мя грешного…»

Глава 17

ВОЙНА НАЧИНАЕТСЯ…

Неужели доброе мы будем принимать от Бога, а злого не будем принимать?

Иов. 2, 10

Война Дмитрия Московского с Ордой началась неудачно. Если не брать в расчет истребление в Нижнем Новгороде татарского посольства в 1375 году, первым сражением этой войны стала проигранная русскими битва на реке Пьяне. Она состоялась 2 августа 1377 года. Горько памятная река Пьяна впадает в Суру (правый приток Волги) неподалеку от устья последней, примерно в 120 верстах к востоку от Нижнего Новгорода.

(Полагают, что река Пьяна получила свое анекдотическое название за чрезвычайную извилистость и прихотливый нрав. Пробежав полторы сотни верст с востока на северо-запад, она — словно позабывший в кружале шапку гуляка — вдруг круто поворачивает и течет еще полторы или две сотни верст в обратном направлении.)

Тяжелое похмелье

Битва на Пьяне была проиграна русскими главным образом потому, что утратившие бдительность воеводы распустили воинов по соседним деревням, где те изрядно напились. Сами воеводы на досуге занялись охотой и всё тем же пьянством. Внезапно нагрянувший враг истреблял оплошавших ратников до полного изнеможения. По существу, это была не битва, а резня обезумевшего от страха стада овец стаей волков. Так представляет дело нижегородский летописец, и в данном случае у нас

нет оснований сомневаться в достоверности его рассказа.

Заметим, что это далеко не единственное сражение, проигранное русскими воеводами по беспечности и «по пьяному делу». Вспомним хотя бы сражение русских с татарами под Суздалем в июле 1445 года. Пировавшие до глубокой ночи московские воины и воеводы под утро спали непробудным сном. В этот глухой час на русский лагерь и нагрянули незаметно подкравшиеся татары. В результате московское войско было разбито, а сам великий князь Василий Васильевич (внук Дмитрия Московского) попал в плен к степнякам…

Дмитрий Московский не участвовал в битве на Пьяне и не нес личной ответственности за ее исход. Однако он не мог не чувствовать и своей доли вины. Разгром на Пьяне — это и провал московской разведки, не сумевшей разузнать замысел татар из Мамаевой Орды, и позор великокняжеских воевод, проявивших пагубную беспечность. Сказалась и слабость московской дипломатии, не сумевшей обеспечить лояльность мордовских князей, тайными тропами направивших татар к русскому лагерю.

Отдельный счет за это поражение Дмитрий Московский мог выставить своему тестю Дмитрию Суздальскому и его столь же деятельным, сколь и бездарным сыновьям. События разворачивались в их владениях, под их личным руководством — и они несли за всё случившееся прямую ответственность. Однако 26-летний московский князь был уже достаточно опытным правителем, чтобы понимать: суздальская семья не подлежит перевоспитанию. Взаимные упреки могли только ухудшить ситуацию и привести к распаду московско-суздальского дуумвирата.

Уроки «Слова»

Искусство управлять людьми — великое искусство. В Средние века оно передавалось правителями из уст в уста, от отца к сыну. Рано лишившись отца и не желая брать уроки власти у своих придворных (за исключением, быть может, митрополита Алексея), Дмитрий Московский много читал (или слушал чтение) и размышлял о прочитанном. Подлинным учителем княжеского ремесла стал для него безымянный автор «Слова о полку Игореве».

Выходец из высшей аристократии (по мнению академика Б. А. Рыбакова — киевский боярин Петр Бориславич), автор «Слова» хорошо знал не только лицевую сторону, но и изнанку княжеской жизни. Он не питал иллюзий относительно нравственных и деловых качеств современных ему князей. Но при этом автор «Слова» обладал большой житейской мудростью. Он понимал, что люди таковы, каковы они есть, и других, более совершенных, взять неоткуда. В каждом человеке заложена и склонность к добру, и склонность к злу. Долг правителя — способствовать развитию первой и препятствовать развитию второй. За исполнение этого долга с него спросится в потомстве и на Страшном суде.

Автор «Слова» учил, но не поучал. Он учил своих читателей (и в первую очередь — власть имущих) умению отличать главное от второстепенного. Каждый человек в той или иной мере не чужд эгоизма. Но бывают ситуации, когда эгоизм индивидуальный должен уступить место эгоизму высшего порядка — заботе о благополучии своей общности (семьи, рода, общины, села, города, народа, государства). Эгоизм индивидуальный разобщает людей, а эгоизм коллективный — соединяет. Следует чаще напоминать людям о том, что они принадлежат к одной общности. Это помогает правителю достичь цели. Эта цель — мир и благополучие, всеобщее выживание, надежная защита Русской земли от внешних врагов.