Дмитрий Кантемир
Шрифт:
«Иероглифическая история» задумана как иллюстрация эстетического приема «замаскировать для того, чтобы лучше разоблачить». Языку романа присущ чисто эзотерический характер. Вместе с тем автор проявляет здесь творческую свободу и оригинальность; в результате риторика превращается у него в поэзию. Писатель советовал соотечественникам брать с него пример; в противном случае, подчеркивал он, «мы всегда будем только учениками, а учителями будут другие» (88, 271–272).
«Иероглифическая история», как и все творчество Кантемира, пронизана духом просвещения, пафосом борьбы за истину и справедливость. Автор клеймит современное ему общество, провозглашая идеи справедливого разума, призванного править миром и обществом, ратуя за естественную свободу личности и триумф справедливости над фанатизмом и тиранией.
«Иероглифическая история» — первый молдавский роман, который восхваляет красоту и любовь, причем речь идет о земной, человеческой красоте. Люди, отмечает автор,
В «Иероглифической истории» Кантемир выдвигает положение о роли писателя-историка в культурной жизни народа: «…истинный историк — т. е. тот, который излагает события такими, какими они были на самом деле, — достоин похвалы наравне с творцом истории, так как последний дело сделал, а первый позаботился об его увековечении. И я осмелюсь назвать писателей счастливыми и достойными похвалы в большей степени, нежели сами творцы событий. Ибо если бы после ратных подвигов героев не поработали на бумаге перья историков, то земля давно бы скрыла с костьми и славу их имен. Итак, творцы событий были смертными; историки же сделали их имена вечно новыми и громкими» (6, 74). Литература хранит картины великих событий прошлого и образы героев, выполняя весьма благородную роль в истории побед человеческого духа. Она объединяет различные поколения, способы чувствования и мышления, кругозоры, содействуя гуманистическому пониманию человеческой жизни и исторической действительности (см. 34, 122).
Каково же подлинное место эстетических взглядов Кантемира в общем контексте молдавской и мировой эстетической мысли?
Мировая эстетическая мысль XVII–XVIII вв. развивалась под влиянием художественных открытий Возрождения и философии Нового времени. В середине XVIII в. А. Г. Баумгартен впервые сформулировал взгляд на эстетику как на отдельную науку, изучающую чувственное восприятие. С того времени эстетика стала развиваться самостоятельно, не порывая тесных связей с философией и искусствоведением.
Вследствие различных социально-экономических причин, среди которых определяющей являлось турецкое владычество, научное и художественное развитие Молдавии долгое время тормозилось, и в XVII–XVIII вв. возникла необходимость догнать европейские народы в культурном развитии. Эстетические проблемы вырабатывались здесь на базе прежде всего риторики, которая была обязательной дисциплиной в Ясской славяно-греко-латинской академии. Риторы Молдавии опирались на традиции античной и западноевропейской науки красноречия. Предметом красноречия они считали социально значимые явления современности и истории, общественной и частной жизни людей, которые освещали с точки зрения определенных морально-эстетических идеалов, преследуя те или иные политические, моральные и эстетические цели. Конечной целью риторики и красноречия провозглашается служение общественному долгу. Заслугой риторов Молдавии следует считать то, что они впервые в стране поставили вопрос о значении поэтического вымысла, лишенного прав гражданства в прошлом. Разрабатывая принципы стилистического украшения, они способствовали теоретическому осмыслению поэтической речи, а подчеркнутым вниманием к роли вымысла — становлению художественных повествовательных жанров литературы.
В соответствии с требованиями риторики Кантемир, как видно из вышесказанного, ратовал за красоту человека как единства красоты духа и тела, защищал моральное и эстетическое достоинство простого человека, в качестве критериев ценности произведений искусства выдвигал «благоприличность» и доброту, в искусстве видел средство нравственного самопознания человека и общества.
В русле традиции Д. Кантемир трактовал искусство в широком смысле — как умение, мастерство, изобретение, ремесло, т. е. всеобщую способность придавать предметам новое качество на основе изменения их природных свойств в соответствии с потребностями человека. Общественное назначение искусства он видел в активной пропаганде идей раннего просветительства, нравственного воспитания, в критике невежества и обскурантизма.
Как видим, в понимании Кантемиром роли и назначения искусства проявляются черты
С именем Кантемира связано начало выработки молдавской эстетической терминологии. Этим определяется то особое место, которое занимают эстетические взгляды Кантемира в истории молдавской философской мысли. Они являются громадным шагом вперед по сравнению с эстетическими взглядами его предшественников — М. Костина и Н. Г. Милеску Спафария, вершиной эстетической мысли Молдавии конца XVII — начала XVIII в. Они отражают процесс завершения развития в Молдавии старой книжной письменности и связанных с церковно-религиозной традицией форм искусства и постепенного перехода к светскому искусству на общенародной основе. Деятельность Д. Кантемира приходится на период начала секуляризации культуры. Своим творчеством мыслитель активно способствовал реабилитации земной красоты, снятию с нее клейма греховности, преодолению ограниченности религиозного понимания человека, за которым отныне признавалось право на личное счастье.
Вместо заключения
В КОНТЕКСТЕ СОВРЕМЕННОЙ БОРЬБЫ ИДЕЙ
В то же время как молдавские и румынские, так и западноевропейские буржуазные ученые опубликовали немало работ, которые освещают более или менее подробно различные стороны мировоззрения Кантемира, хотя этим работам и свойственны в ряде случаев односторонность и тенденциозность.
Внимательный анализ буржуазного кантемироведения позволяет выявить несколько приемов фальсификации творчества ученого. Так, молдавские и румынские буржуазные исследователи, а также их современные единомышленники на Западе сделали и делают немало в плане фальсификации подлинной картины взаимоотношений между Кантемиром и Петром I, а также между Кантемиром и членами «ученой дружины» Петра и некоторыми государственными деятелями России (см. 79, 98. 64, 430. 90, 162. 81, 82; 83. 67, 67).
Фальсифицируется, например, суть Луцкого договора. Кантемир обвиняется в антипатриотизме (см. 74, 98). Вопреки исторической правде ставится также под сомнение прочность связей Кантемира с Россией после 1711 г. или положение его в России представляется как унизительное. Игнорируется тот факт, что для молдавского князя обернулась бы трагедией выдача его султану, чего так настойчиво требовали турецкие представители в ходе переговоров о перемирии после Станилештского сражения. Находясь же в России, Кантемир пользовался полной свободой передвижения; все обещанное ему царем было неукоснительно выполнено, и здесь не могло быть поводов для каких бы то ни было серьезных разногласий. Что же касается роли Луцкого договора в политической истории Молдавии, то она вопреки мнению буржуазных историков (см. 67, 66) исключительно почетна: присоединение Молдавии к России способствовало в тот момент успеху многовековой борьбы молдавского народа за освобождение от османского ига.