Днепровский вал
Шрифт:
Левой рукой тяну юбку вдоль тела, справа налево — помогая выдернуть наружу правую с пистолетом. Стрелять сквозь платье, так же как и из кармана — это можно делать, только когда враг один, при движении затвора назад-вперед закусит ткань, и второй раз уже не выстрелить. Зато первый выстрел у меня идет сразу от бедра, ведь метко стрелять просто, вот вы пальцем укажите на предмет, а после проверьте, и закрепите привычку. У меня выходило хорошо. Вот не понимаю, отчего в фильмах из конца века даже солдаты или полиция из пистолета стреляют, держа двумя руками на уровне глаз? Нас учили, что когда враг рядом, надо уметь метко бить из любого положения, с правой, с левой руки, было даже такое, как заведя правую руку себе за спину, выставить ствол из-под левого локтя! Конечно, вдаль надо уже целиться, но до трех метров стрелять надо только так.
Первому в живот, с двух шагов, враг даже не успел ничего понять: я глаза подняла и встретилась с ним взглядом одновременно с выстрелом. Второй, который подступал левее, хотел метнуться за тело своего оседающего приятеля — не успел, поймал вторую пулю. И я знала уже, что не промахнулась, сразу резкий поворот («сенсей» Логинов называл это маэ-тэнкан, айкидо, простите, русбой — для непосвященных), хорошо, что не на каблуках, туфельки простые, и земля твердая, не скользко и не грязно. Помня, что третий позади — самый опасный, руки в карманах, на пистолете, и мы как мишени перед ним! Причем поворот со смещением, при этом еще приседаю и сталкиваю Михаила Петровича с возможной линии огня, еще лучше, чтобы он упал — а третий уже набегает, но не стреляет, а чем-то замахивается. Не достанет: два шага против пистолета — это очень много!
А браунинг я чищу, смазываю, пристреливаю, как положено, Чтобы быть абсолютно уверенной, что знакомое оружие не подведет. Стреляю дважды, туша врага закрывает свет и падает на меня. Я барахтаюсь под ней, пытаюсь вывернуться, и тут слышу глухой удар. Михаил Петрович держит тяжелый «Стечкин», а у последнего врага затылок в крови. Затем мой Адмирал пинком спихивает в сторону обмякшее тело и помогает мне подняться. Нет, мы не стали обниматься и целоваться, как в каком-нибудь фильме — сначала я огляделась по сторонам, чтобы убедиться в отсутствии угрозы. Вижу, сзади бежит кто-то, и с другой стороны тоже. Я пистолет наизготовку, они кричат:
— Не стреляй, Анка, свои!
Всматриваюсь — точно, сержант ГБ Левин, второго фамилию не помню, но тоже лицо знакомое.
И тут на меня накатило. Просто я представила, что бы случилось, если бы его, единственного человека в СССР, на Земле, в этом времени — и убили бы, и у меня на глазах. И мне стало так страшно, как не бывало никогда. Михаил Петрович после рассказал, что я орала на бедных сержантов, как пьяный боцман, да такими словами… А они оправдывались:
— Да мы, товарищ лейтенант госбезопасности, имели приказ лишь следить за этими, конечно, вмешались бы, если что…
— Это когда товарища Лазарева убили бы?
После подъехал мотопатруль, четыре бойца на «додже», рация и пулемет. С десяток таких патрулей ездят сейчас по всему городу, следят, не намерены ли немцы бунтовать, ну и конечно, надзирают за порядком. Этих грузите — нет, сначала вас, товарищ Лазарев, приказано в безопасное место, ну а их сейчас другие заберут. Второй патруль появился, не успели мы отъехать, тела покидали в кузов — живы ведь были, все трое! Тот, которого угостил Михаил Петрович, был в отключке; второй стонал — пуля в печень, вот повезло же; третий очнулся, смотрел волком, и один раз даже выругался, но не по-немецки, как я ждала, а по-английски.
Никакой медпомощи им не оказывали — впрочем, когда их уже погрузили, один из солдат вроде бы полез туда с медицинской сумкой.
А после был долгий допрос у дяди Саши, товарища Кириллова, с написанием подробного отчета, что заняло весь вечер. И когда все завершилось, я спросила, кто это были.
— Ведь должна знать, от охраны Михаил Петровича вы меня не отстраните! Это немцы?
А дядя Саша ответил:
— Англичане, УСО. Формально союзники — но вы действовали абсолютно правильно, товарищ Смелкова, объявляю вам благодарность. — И добавил: — А еще отправлю представление на старшего лейтенанта ГБ, по совокупности всего, и за это дело тоже. Думаю, утвердят — а это уже равно армейскому майору, старший комсостав, так что и спросу будет больше.
— Служу Советскому Союзу!
— Да, и разрешаю оставить себе материал на платье, взамен этого.
А мое платье в горошек этот гад не только своей кровью измазал, но и порвал! Отстирать можно, а шов на видном месте смотреться будет как? Хотя если декоративный шнур пришить? И косынку снова потеряла, даже не помню где.
Вы Михаила Петровича убить хотели, сволочи? Так мне платья больше жаль, чем ваших поганых жизней!
Очередное заседание «мировой закулисы». США, 20 августа 1943
— Итак, господа, русская проблема становится все более серьезной, — заявил джентльмен аристократического вида. — Если Сталин счел себя собирателем исконно русских земель, тогда еще понятно — Польша, Проливы. Так ему и Пруссия нужна, как минимум Восточная!
— Строго говоря, эта земля тоже некогда входила в состав их империи, — заметил джентльмен с военной выправкой. — В результате войны русских с Фридрихом Вторым.
— И что? — спросил «аристократ». — Тенденция! Этот усатый не хуже своего оппонента жаждет загрести под свою руку все, что плохо лежит у его границ. Как он сказал финнам: «Где ступил наш солдат, там уже наша земля». Теперь он предъявил туркам по сути то же самое. Турецкий посол уже второй день оббивает порог Госдепа с мольбой о посредничестве. Самое пикантное, что британцы неофициально просят нас о том же.
— Наши предки поступали так же, — сказал военный. — Иначе Техас и Калифорния сегодня принадлежали бы мексиканцам. Но чем это грозит Америке? Если новая русская граница будет как при царях?
— Немцы вышли на моих людей в Швейцарии, — ответил «аристократ». — Как известно, они уже дважды применили в этой войне химическое оружие, против каких-то дикарей в Аравии и против бунтующей Варшавы. Теперь же гунны просят нас считать русских варварами, угрожающими Европе, а не цивилизованным народом. То есть…
Повисло молчание. Джентльмены просчитывали варианты.
— То есть, сами гунны считают свое положение катастрофическим? — произнес молчавший до того джентльмен в ковбойской шляпе. — И не надеются без применения химии сдержать натиск русских? Кто конкретно вступил в переговоры?
— Люди от СД, — ответил «аристократ». — А значит, Гиммлер. Именно танковый корпус СС сейчас ведет с русскими тяжелейшие бои на подступах к Варшаве. Только благодаря этому повстанцы еще держатся — сборище всяких полицейских частей, брошенных на подавление бунта, по боеспособности сильно уступает ваффен-СС.