Дневная красавица
Шрифт:
Одержимость Северины оказалась заразительной. Марсель даже не попытался спорить с ней. Да и куда бы он только не пошел за Севериной с закрытыми глазами, после того как, отчаявшись найти ее, вдруг увидел ее перед собой – потерянную, молящую о защите. Ведь речь могла идти только об этом – он почувствовал это своей интуицией сутенера. Все подталкивало его сейчас к тому, чтобы повиноваться Северине: его любовь, природная вспыльчивость и дикий закон его среды, по которому мужчины, живущие за счет женщин, должны расплачиваться с ними своей отвагой и кровью.
– Мы будем там
– Там посмотрим… Мы опаздываем.
Он понял, что Северина успокоится только тогда, когда окажется в том месте, куда стремится всем своим существом.
– Иди вперед, – сказал он.
Он быстро пошарил под подушкой, сунул руку в карман, потом нагнал Северину в коридоре. Сначала она не обратила внимания на то, что Марсель не подошел к такси, выстроившимся в ряд на площади Пигаль, а направился к крохотному гаражу на прилегающей улице. И только когда он начал там о чем-то говорить с каким-то человеком в промасленном комбинезоне, она запротестовала. Но Марсель грубо оборвал ее:
– Не лезь не в свои дела. Еще здесь ты будешь меня учить.
Потом, обращаясь к человеку в комбинезоне, добавил:
– Так я жду тебя, Альбер. Не в службу, а в дружбу. Несколько минут спустя они сели в видавший виды форд. Альбер, который теперь был в пиджаке без воротника, сидел за рулем. Он высадил их перед сквером со стороны острова Сен-Луи, как попросила Северина, знавшая, что Пьер будет идти от паперти Нотр-Дам.
– Оставайся здесь и жди, сколько потребуется, – приказал Марсель, выходя из машины.
Альбер в ответ проворчал:
– Так рисковать я согласен только ради тебя и Ипполита.
Северина и Марсель вошли в сквер.
– Ну рассказывай, – потребовал он.
Северина посмотрела на часы – еще не было двенадцати. Время для объяснений у нее было.
– Понимаешь, в самый мой последний день у Анаис к ней пришел один человек. Он друг моего мужа. И вот сегодня в половине первого он собирается все ему рассказать.
– Потому что не смог тебя заполучить?
– Если бы только это.
– Сволочь, – ругнулся Марсель. Потом намеренно холодным тоном сказал:
– Ты не хочешь, чтобы он тебя заложил, я понимаю. Только вот если бы ты сказала мне об этом раньше, все было бы гораздо проще.
– Я узнала это только сегодня утром.
Марсель был взволнован тем, что Северина сразу же, не рассуждая, отправилась за помощью к нему.
– Будь спокойна, я все устрою, – заверил он ее.
Он увлек Северину к скамейке, скрытой деревьями, и теперь со стороны паперти Нотр-Дама заметить их было совершенно невозможно. Марсель закурил сигарету, они помолчали.
– А потом? – спросил Марсель. – Да, что потом? Если все пройдет нормально, ты будешь только со мной? Разумеется, я не говорю о твоем муже.
Северина решительно кивнула. Кто же когда-нибудь выручал ее так, как он?
Марсель курил, не произнося больше ни слова. Время от времени он измерял взглядом расстояние между их скамейкой и железными воротами, открывавшимися в сторону паперти, прикидывал, как далеко от них стоит машина с работающим на медленных оборотах мотором,
– Двадцать пять минут первого, – сказал Марсель и встал. – Сейчас тебе нужно будет смотреть в оба и сразу, как только он появится, показать его мне.
Северина обернулась, ее стала трясти дрожь. В сотне шагов от них, в аллее, ведущей к воротам, через которые должен был пройти Пьер, стоял Юссон. Марсель тут же угадал причину этой дрожи.
– Он здесь? – спросил он. – Покажи.
Северина не смела. На лбу у Марселя она заметила складку, которую уже однажды видела, в тот вечер, на рынке.
– Говори же, – яростным шепотом приказал он.
– Ты не понимаешь…
– Нет, нет, пошли отсюда, – пролепетала Северина. Но не сдвинулась с места. Из тени собора в сад входил Пьер. Юссон направился к нему.
– Вон тот, худой, который подходит к моему мужу, – шепнула она.
И потом с диким надрывом в голосе, с каким спускают с поводка собаку-убийцу, добавила:
– Иди, Марсель.
Он слегка пригнулся. В его напряженном затылке было нечто такое, что повергло Северину в смятение, и она, растерявшись, бросилась бежать. Инстинктивно она побежала в сторону, противоположную той, куда направился Марсель. Так что, сама того не желая, она проскочила в тот же вход, откуда они с Марселем пришли. Альбер и его машина были на месте.
– Залезай, – скомандовал он, и в его голосе прозвучало что-то похожее на ненависть.
Они прислушались. До них донеслись неясные крики. Они увидели, как туда, где кричали, побежали люди. Альбер продолжал ждать.
Шум усилился. Мимо них пробежал полицейский. Альбер с силой нажал на акселератор.
Когда Юссон писал письмо Пьеру, то не без основания предполагал, что тот будет крайне удивлен и расскажет о нем Северине. Он нисколько не сомневался в том, что Северина позвонит ему или даже придет к нему домой. Он надеялся насладиться поражением ее упрямого высокомерия, а потом прекратить игру, которая начала уже утомлять его и которой он уже стыдился. Однако утро прошло, а никаких известий от Северины так и не последовало. Он позвонил ей. Ее не оказалось дома. Юссон заколебался: стоит ли идти в сквер к Нотр-Даму? Естественно, он заготовил правдоподобную тему для беседы с Пьером, но молчание Северины заронило в его душу предчувствие какой-то смутной опасности. Однако именно это предчувствие как раз и заставило его принять окончательное решение.
Подобно многим достаточно благородным, но страдающим от какого-нибудь тайного порока людям, Юссон стремился искупить этот порок, всячески развивая свои хорошие качества. И коль скоро предстоящая встреча с Пьером вносила в его душу изрядную долю беспокойства, он решил, что не отменит ее.
Из-за этих раздумий он пришел в сад всего за несколько минут до назначенного времени. Едва он двинулся по маленькой аллее, откуда был виден левый берег, как тут же заметил Пьера и направился к нему.
Марсель рванулся как раз в этот момент.