Дневник, 2004 год
Шрифт:
К шести часам поехали в Дом кино смотреть «Терминал» с Томом Хэнксом. Конечно, это все смотрится совсем иначе, чем дома по кассетам. При общей положительной оценке это, конечно, американский фильм в большей степени, чем советские фильмы были советскими. Нет ли у них в Голливуде какого-то своего идеологического отдела ЦК местной американской партии? Хенкс, конечно, выдающийся актер, но слишком уж условна модель. Настоящее искусство прорезывается лишь в той сцене, когда уборщик вдруг начинает жонглировать во время ужина «влюбленных». Искусство всегда начинается там, где больше ума, нежели инстинкта.
22 ноября, понедельник. Объявили наконец итоги выборов на Украине.
Состоялась традиционная встреча театральной общественности с мэром, Ю.М.Лужковым. Я про себя заметил, что власть, конечно, любит визуальные и «живые» искусства, ей приятнее встречаться с «телевизионными» людьми, чем с писателями, которые и выглядят не так авантажно, и спросить могут что-нибудь эдакое незапланированное. По традиции театральному сообществу показывают еще и новые театральные здания. На этот раз — это театр Луны на Малой Ордынке.
В конце встречи вошел несколько обрюзгший С. Проханов, главный режиссер, в длинном модном сюртуке. Но это уже ритуал пост-собраничный — вчера исполнилось 60 лет режиссеру Б. Морозову, ходил, значит, с поздравлением. Вышел как обласканный мэром хозяин театра. На фуршет я не пошел, уехал. Театр, кажется, хороший, уютный, квадратный зрительный зал, видимо, удобная сцена, но слишком много пластмассы — уже и кресла стали делать из этого современного материала. Тот единственный спектакль, который я видел с труппой этого театра еще в старом помещении возле площади Маяковского, мне не понравился. Почему же и кто так любит Проханова?
Театральная общественность наэлектризована: просочились слухи относительно того, что некоторые театры могут оказаться лишенными государственной поддержки. В ответ им предлагают искать другие формы хозяйствования, собирать попечительские советы. Этих попечительских советов театры, может быть, боятся больше всего — ведь попечительские советы могут сместить и руководителя театра, в известной степени это, конечно, форма давления, форма цензуры. Так вот, общественность была наэлектризована. Как станет ясно, мэр тоже был несколько заведен спорами с Грефом из-за московской собственности, из-за памятников истории и культуры. Ах, эти памятники, которые понастроил прежний режим, какие лакомые кусочки, как хорошо они расположены в Москве!
В президиуме, кроме Лужкова, Л.И. Швецова, Платонов, Кобзон, Худяков, который и сделал доклад, ясный и небольшой. В зале — сплошь узнаваемые лица, перечислять бессмысленно, как я понимаю, одни мечтают просто отсветиться, другие что-то попросить, третьи хотят поговорить о деле, как говорится, «лизнуть» — это тоже неосознанное, но страстное желание. Этих людей сегодня упоминать на этих страничках не стану, актеры наивные как малые дети, любят свою учительницу.
Говорили в таком порядке:
Марк Захарович Гурвич, директор одного из московских театров, он как бы возглавлял директорскую фалангу. Сложные условия хозяйствования, несправедливая критика театрального менеджмента со стороны прессы. М. Гурвича интересовали «собственные средства», которые он считает нужным оставлять театрам, а не возвращать на баланс в казначейство на собственный театра бюджет. Это понятно, это маневр, это резерв. Канализацию засорило — вынул деньги из сейфа или достал из кассы — просить и писать бумаги некогда, аварийка признает только наличные. Еще раз прошелся по попечительским советам. В Мариинке, например, член попечительского совета — принц Чарльз, но на всю страну Чарльзов не хватает. Почему не прописана обязанность у членов попечительского совета финансировать театр? Еще одна фраза Гурвича: «Власть приготовилась бросить театр». А действительно — зачем государству театр? Для представительства и показа хватит Мариинки и Большого — это уже моя ирония.
Марк Захаров — не было ни одного собрания, чтобы он не говорил. Я-то отлично помню, что он первый, лет 15 назад, кричал о самоокупаемости театра. Сегодня он жалуется, что за последние десять лет не было такого тяжелого положения, говорит о капиталистическом обществе, которое на нас надвигается. Какая лексика! Говорит о проекте указов, которые обрушиваются на общественность. «Мы постоянно находимся в состоянии системного административного кризиса. Пора реформировать эти реформы. Репертуарный театр может существовать только на бюджетной основе». Подумать только — это говорит Марк Анатольевич Захаров, как он заговорил! Получается хорошая шутка, но это вроде бы некая «улыбательная» сатира. Екатерина Великая ее любила. Говоря о тех театрах, которые остаются без бюджетного финансирования, он провел аналогию с разгоном в праздничные дни облаков: законы зыбки так же, как и эти облака, и их, законы, можно в любую сторону трактовать, и непонятно, чьи облака разгоняет Лужков: московские или федеральные?
Молодой режиссер Агеев говорит от имени этой самой молодой режиссуры: о творческой гибели многих своих молодых сверстников, не сумевших реализовать себя. Его коронная фраза: «Мест мало, и эти места заняты». Сидящие в зале «держатели мест» довольно улыбаются. И здесь же мысль, высказанная Агеевым: «Помимо репертуарного театра, на котором мы стоим, мы еще обязаны искать». Мне кажется это совершенно справедливым.
Марк Розовский. Список выступающих традиционен. Актер и режиссер имеют женскую природу, даже если ему нечего сказать интересного и глубокого, должен обязательно отсветиться. Его театр — один из первых четырех театров, которые возникли в период гласности, до этого в Москве, кроме «Современника», ничего нового за многие годы не было создано. «Я всегда был прогрессист, — говорит Розовский, — всегда поддерживал новое, а сейчас надо поддерживать старое». Дело, кажется, идет к новой социалистической революции.
Светлана Врагова, театр «Модерн». На этот раз она говорила достаточно жестко. Единственное, что в России работает и развивается, несмотря ни на что, — это театр. И это происходит, в первую очередь, в отличие от экономики. В ее выступлении слышатся какие-то чрезвычайно знакомые мне самому мысли, может быть, даже мои собственные, просочившиеся через прессу. Или просто у людей, занимающихся искусством, стали появляться общие мысли? Даже её призыв политизировать культуру мне знаком. Для себя выделил следующее, как занятное: «Мы, интеллигенция, привели страну к этой демократии». Справедливо, теперь нам это и хлебать. Привела цитату Швыдкого о Лужкове: «Он строит театры, где художественное руководство хуже, чем архитектура». И, наконец, особенно смешное место, о том же Швыдком: «Был тихим и скромным театральным критиком».
Шалевич, режиссер театра Рубена Симонова. О Швыдком: «Адреса авторов реформ нет. Не придумал ли это всё сам Швыдкой?» Признался в любви к Комитету по культуре Москвы. После весьма традиционного для этого собрания обращения Шалевича о реконструкции здания традиционных аплодисментов не было. Очередь просящих велика, из гордости я не прошу.
И.Д. Кобзон. Он сожалеет, что мало услышал о театрально-концертной деятельности Москвы. Вспомнил присловье Утёсова относительно высшей власти, как она относилась к артистам: «Вы к нам, артистам, относитесь как к девкам легкого поведения: любите проводить с нами свободное время, а потом делаете вид, что нас не знаете». Это Утёсов сказал, кажется, Романову, киношному, потом перешедшему редактором в «Культуру».