Дневник Беспамятства
Шрифт:
После моего пояснения, что после университета я обдумывала продолжить образование в Европе, но сначала присмотреться и понять, чем же я хочу заниматься в жизни, сестра Марио, вытирая сопли трехлетнему сыну льняной салфеткой и кладя её рядом с тарелкой, с типичной гримасой лигурийцев (уголки губ опущены вниз, а голова чуть выдвинута вперед, руки разведены в сторону), бросила через плечо, не глядя на меня:
”У меня есть знакомые русские, или украинки, не важно! Нина работает бадандой (сиделкой) и другая Элена– моет полы у нашей дотторэсы”.
Я элегантно и очень медленно, чуть коснулась льняной салфеткой уголков
– Насколько я знаю, благодаря русской царице Марие Александровне, супруге Александра Второго, в конце 19 века Санремо из рыбачьей деревни превратился в модный курорт. Проведя здесь одну лишь зиму, царица, в благодарность, подарила местечку бульвар, покрытый мраморными плитами и пальмы вдоль него. В честь русской царицы городские власти назвали бульвар Corso Imperatrice… Если вы знали, – мило улыбнулась я.
– Ой, не знаю, – махнула рукой сестра Марио, – Да у вас там денег не меряно, все виллы раскупили здесь!
– Я думала русские только в сервисе работают. Или это твои знакомые? Твой круг?
Сестра Марио не поняла моего сарказма. Она уже всё для себя решила. И когда в поисках туалета, я случайно зашла в кладовку, услышала её разговор с матерью:
– Ой, мама, не нравится мне эта русская! Не простая она! Что-то задумала! Посмотри на её белые руки! Да она веник в жизни не держала, не говоря уже о мотыге! Ей явно что-то нужно от нашего Марио! Хочет женить, чтобы паспорт сделать! Он у нас такой наивный, добрый! А эти славянки – коварные и хитрые!
Я еле просидела до конца вечера. Выдавливала из себя вежливую улыбку и натяжно смеялась над проделками малышей. Они были ещё милыми, как не породистые щенки.
Поблагодарив маму Марио и его родных за чудесный ужин, расцеловавшись со всеми, тридцать раз пообещав ещё приехать – в ответ на настойчивые приглашения, мы, наконец, сели в машину и молча доехали до моего дома.
“Чудесный ужин, тизоро, – Марио выглядел сытым и счастливым. –Ты понравилась моим.”
“Сомневаюсь, – я вышла из машины, не глядя на Марио, – езжай домой. Твоя сестра захочет дать тебе несколько родственных советов насчёт меня. Она очень наблюдательна”. Я со всей злостью захлопнула дверь машины и не оборачиваясь пошла к подъезду своего дома.
– Но, аморе! Подожди меня! – воскликнул ошарашенный Марио. – Я только машину припаркую!
– Иди спать домой! Я не могу пошевелиться после ужина у твоей мамы!
Никогда больше! Никогда больше, дорогой дневник! Я не пойду к семье Марио на ужин!
Среда. Философская.
Дорогой дневник. После ужина у мамы Марио я больше не могла относиться к нему как прежде. Но не понимала почему. Внешне всё было замечательно. Мы научились уживаться вместе и делить территорию. Марио уже не докапывался до бокала вина, я не обращала внимания на футбол. Сидела рядом с рассказами Моруа и тянула свой вечерний бокальчик красного. Мы вместе ходили в спортзал, иногда ужинали с друзьями. Марио стал планировать летний отдых. Но всё чаще и чаще я ловила себя на мысли, что мне не комфортно. Что-то не так.
За советом пошла к сестре.
Я рассказала Алине и Фабри о провальной поездке на выставку в Геную, об ужине в доме Марио, о допросе, который устроила мне его сестра. Фабрицио хохотал в голос, когда я описывала семью Марио и его непохожесть
Фабрицио имел потрясающее чувство юмора. Умноженное на интеллект и прекрасное образование оно делало его очень обаятельной персоной. Я понимаю сестру, которая влюбилась в него после первого дня знакомства. Они познакомились в Петербурге, Алина была переводчиком в их туристической группе.
Знаешь, дневник, для меня Фабрицио – лучший представитель итальянских мужчин. У него спокойная мужественная привлекательность, он образован. Прекрасное чувство юмора облегчает рутину семейной жизни и, он хитер.
Знаешь, дневник, я поняла, что есть большая разница между пониманием “хитрость” в русском и итальянских языках. В русском хитрость – больше напоминает коварство и мошенничество. В итальянском “хитрый” – значит умный, наблюдательный и прогнозирующий реакцию других.
С Фабрицио очень легко.Он относится ко мне, как к бестолковой младшей сестре, о которой надо заботиться. Семейственность – очень итальянская черта. Меня сразу приняли в круг семьи Фабри. И его родители, и все родственники также считают меня своей.
У русских есть убеждение, что итальянцы – ловеласы. Я думаю, это, как минимум, не корректно. Мужчины бывают разные и дело не в национальности. Фабри обожает мою сестру и своих двоих детей. А вот то, что русские считают, что итальянцы – хорошие отцы, это правда.
Сколько раз, когда мы выбирались вместе на пляж, я поражалась, как моя сестра из озабоченной домохозяйки и замученной матери малолетних кровопийц превращается в женщину, которую любят и балуют.
Обычно на пляже мы проводим весь выходной день. Сцена такая. Мы с сестрой лежим и загораем, тихо болтаем по-итальянски, если рядом есть русскоговорящие. Фабри бегает, купается, играет с детьми. Ему не надо напоминать, чтобы он намазал защитным кремом малышей, поменял памперс, надел панамку, дал воды, покормил. Он все знает сам. Делает это с радостью и профессионально, если можно так сказать о работе быть родителем.
Но что поражает воображение и вызывает возмущение русскоговорящих дам на пляже – это когда Фабри подходит к любимой жене и нежно спрашивает: ”Тизоро, тебе принести апероль или просекко?”.
Сестра не открывая глаз, только одобрительно мычит.
Фабри всегда в этот момент говорит моему 4-х летнему племяннику: “ Пойдем, аморе, принесём мамочке просекко. Мамочке надо отдохнуть.”
Обычно в этот момент наша дама задыхается в праведном гневе: “Совсем эти итальянки охамели! Так с мужьями обращаться! Им бы наших мужиков! Посмотрела бы я, как они по пляжу носились за детьми и пиво мужу таскали! Зажрались в своих европах! “
И в этот момент, моя сестра коварно мне улыбаясь, обычно кричит вслед Фабри по-русски: “ Дорогой, и сарденару захвати!”
В поведении Фабрицио нет ничего нарочитого. Это нормальное поведение итальянских мужчин. Они осознанно становятся отцами, чаще всего в зрелом возрасте. Фабри никогда не променяет прогулку с детьми на посиделки с друзьями. Они умеют прекрасно совмещать в своей жизни семью, друзей, увлечения.
Но я отвлеклась, дорогой дневник.
Я жаловалась сестре и Фабри на Марио, и они хохотали в голос. Я не нашла сочувствия у них, дорогой дневник. Но на следующий день от Фабри пришло сообщение: “В пятницу ужинаешь у нас. Будь особенно хорошенькой. Ждем гостей. Бачи, бамбина.”.