Дневник Габриеля
Шрифт:
Звонок телефона заполнил салон машины, словно крик. Я никогда не верила в то, что предметы могут быть воплощением зла. Но сейчас этот звук принес ужас. Как будто Габриель протянул ко мне руку и провел пальцами по ткани блузки. Я подождала несколько гудков, глубоко дыша, чтобы сердце перестало так бешено биться. Пусть во мне снова оживет самка гризли, подумала я. Не позволяй ему контролировать ситуацию. Я нажала кнопку и ответила:
— Да.
— Лейтенант.
Услышать его голос — все равно что вернуться в повторяющийся кошмар. Я закрыла глаза.
— Сегодня у вас будет бешеная ночка, — сказал Габриель. — У меня большие планы на вас и вашу дочку.
Я снова ощутила, как земля уходит из-под ног. Я соскользнула в пропасть и начала падать.
— У вас есть восемь минут, чтобы добраться до угла Маренго и Уоллис. Там есть школа. Если вы опоздаете, то я отрежу вашей дочери палец. А если приедете не одна, то отрежу два.
Его голос ускользал от меня, словно змея по траве, а потом связь оборвалась.
— Вылезай из машины, — приказала я Гаррисону.
Он с удивлением посмотрел на меня, а потом понимание озарило его взгляд, словно восходящее солнце.
— Он хочет, чтобы вы приехали одна.
Я кивнула.
— У меня есть восемь минут.
— Плохая идея.
— Не я пишу правила. А теперь иди, пожалуйста.
Гаррисон покачал головой.
— Я не могу отпустить тебя… то есть вас одну.
Ого, он впервые обратился ко мне на «ты», хотя не было времени заострить на этом внимание.
— Мне некогда спорить. Вылезай.
Гаррисон открыл дверцу и нехотя выбрался из машины. Я села за руль и завела мотор. Волна адреналина неслась по моему телу словно электрический ток. Сердце билось в груди, как сердитый кулак по столу.
— Оцепи три квартала по периметру вокруг угла Маренго и Уоллис и убедись, что внутри этого периметра нет ни одного полицейского, а не то… — Слова застряли у меня в горле. — Ты понял?
— Я все сделаю, — ответил Гаррисон.
Я посмотрела на часы. Прошло тридцать секунд. Я врубила сирену и мигалки, нажала на газ, развернула машину на сто восемьдесят градусов и помчалась на север. Я находилась примерно в четырнадцати-пятнадцати милях к югу от Уоллис и примерно в пяти-шести к востоку от Маренго, если ничего не путаю.
Я проскочила несколько перекрестков, едва замечая свет фар других машин, резко съезжающих на обочину, чтобы избежать столкновения со мной. Я была словно зашоренная лошадь. Мимо меня на полной скорости проносились обрывки изображения — смазанные цвета и нечеткие формы. Автомобильный гудок заглушил сирену. Я бросила взгляд вправо и увидела, как в нескольких сантиметрах от моей правой двери затормозил седан, а потом исчез в зеркале заднего вида.
Я повернула на Маренго, и тут впереди возникла преграда. Какая-то женщина переходила дорогу, толкая перед собой тележку с покупками. Она была одета в розовый пиджак и белые брюки, губы накрашены алой помадой. Темная кожа цвета скорлупы кокоса и женственная фигура с приятными округлостями, выдававшая в ней уроженку Мексики или Сальвадора, недавно
— Стойте! — заорала я, но женщина меня не слышала.
К тому моменту, как она увидела, что вот-вот произойдет, изменить ничего уже было невозможно. Женщина подняла руку ко рту, когда моя машина врезалась в ее тележку и подбросила ее в воздух. На мгновение время остановилось, пока я смотрела в изумленное лицо женщины, а потом снова рвануло вперед, когда пакет с продуктами приземлился на капот и открылся, окатив лобовое стекло фонтаном рисинок, скользивших по его поверхности словно снежинки.
Я снова нажала на газ и молча считала кварталы, проносившиеся мимо. Еще пять, четыре…
Давай же, быстрее…
В трех кварталах от Уоллис я проехала мимо полицейского оцепления. Но лучик надежды, что Габриель даст мне возможность забрать мою девочку, погас. Полицейская машина на перекрестке была абсолютно бесполезным жестом, и я почувствовала себя жалкой из-за того, что не в состоянии нанести ответный удар.
На перекрестке меня подрезал синий пикап, и я завопила. Грузовик дернулся и остановился, и мне пришлось объезжать его, причем мои задние колеса съехали в кювет, а потом я снова оказалась на середине Маренго.
— Ты сукин сын! — заорала я, стуча по рулю.
Моя решимость закручивалась спиралью в бешенство, поглотившее меня с головой. Один недобросовестный водитель, один шаг, и моя девочка… Я не закончила эту мысль.
На углу с Уоллис я притормозила и выключила мигалки и сирену. Посмотрела на часы. Сколько времени осталось? Я не помнила. Секунд пятнадцать или меньше…
— Пожалуйста, — слетело с моих губ словно молитва, и я осмотрелась, чтобы сориентироваться.
На улице не было ни пешеходов, ни припаркованных автомобилей. Напротив остановка автобуса, а позади нее — школьная автостоянка. Справа целый квартал занимал городской парк. Вдалеке какая-то парочка выгуливала собаку.
Я почувствовала себя одинокой и уязвимой. Зачем он вытащил меня сюда? Пока я неслась как бешеная, думать на эту тему было некогда, но теперь отмахнуться от этого вопроса было невозможно. Я повертела головой в поисках какой-то причины. Что в этом квартале такого уникального? Чем он отличается от любого соседнего? Все казалось обычным, ничего из ряда вон выходящего.
Где-то вдалеке завыли сирены, и тут я услышала тихое треньканье телефона-автомата на противоположной стороне улицы.
Я пулей перелетела через дорогу и схватила трубку. Она запотела и была холодной, как рука трупа.
— Вы опоздали, — сказал Габриель.
В его голосе слышались нотки раздражения.
— Нет! — в отчаянии воскликнула я.
Я посмотрела на часы, пытаясь определить, сколько телефон звонил, прежде чем я его услышала.
— У меня была включена сирена, я не слышала телефон, но была здесь.
— Никак вы умоляете меня, лейтенант?
— Я сделаю все, что ты хочешь.
— Шлюха.
— Нет, мать.
— А разве есть разница?