Дневник калидума

Французов Лев

Помимо выработки блокировки эмоций Чессабиты учили и прикладным наукам, литературе, музыке, кинематографу, культуре, боевым искусствам, навыкам владения оружием.

Нас учили тому, как в абсолютно спокойном состоянии читать и изучать книги, слушать музыку, наслаждаться любимым фильмом, не испытывая при этом ни малейшей искорки, способной разжечь в нас восторг или горе, восхищение или жалость, ужас или умиление. Нас учили не знать страха или жалости в бою, терпеть любую боль, воздерживаться от ликования победы.

Все знания давались исключительно для

того, чтобы воспитать истинного патриота Силентиума, слугу вождя. Патриот должен безоговорочно признавать власть Супраймера, его режим и отдавать все свои силы на процветание и во славу своего государства.

В 14 лет, как и любой другой, я приобрел статус полноценного гражданина Силентиума и мог получать Разрешения. В тоже время, перешагнув этот возрастной порог, я стал и потенциальным калидумом. С этого момента проявление эмоции без получения Разрешения каралось для человека смертью.

Академия Чессабитов – это место, где становятся истинными гражданами Силентиума. Здесь умирают наши эмоции. Здесь рождается гордость за победу над ними.

Моя прогулка окончилась через час полтора, может два. Я не отказал себе побродить среди этих гигантских серых небоскребов. Здесь была своего рода полная свобода, гуляй где вздумается. Как мне сообщил один из аффектов, разговаривать с кем-либо было запрещено. Здесь калидумы просто молча бродили, сидели на земле или на лавочках возле небоскребов, некоторые даже пытались тренироваться (приседали, делали махи руками и ногами, кто-то вовсе решил устроить себе пробежку). Никто из заключенных друг с другом не взаимодействовал. Все были порознь. Страх перед аффектами был сильнее жажды общения с себе подобным.

Для себя я понял, что на прогулке главное не отходить далеко от своего силового лифта и запомнить, где он расположен. Я не знал, когда закончится мое время, поэтому довольно далеко забрел. Когда время истекло, железный страж стальной хваткой схватил меня за плечо и приказал идти к своему лифту. Я был без понятия, где он находится, поэтому просто следовал за своим надзирателем, который чуть не вырвал мне плечо.

Сейчас я вновь в своей камере. Смена обстановки всегда положительно влияет на разум. Прогулка пошла на пользу. Пусть и в таком странном месте, как этот искусственный город-призрак. Нужно продолжить свой рассказ.

Возвращаясь к истории о Бобби, я скажу, что ему просто не повезло. Такое бывает. В конце концов он сам виноват, упустив счет своим Разрешениям. Оказалось, что он уже достаточно взял Разрешений на проявление Радости по утвержденной Довации – «увеличение производительности труда гражданина Силентиума». Месячный лимит исчерпал себя.

Его работа была крайне тяжелой – завод по конструированию аффектов. Работа требовала много физических усилий и конечно эмоциональной стойкости. Стойкость и дисциплина. В прочем, эти требования распространялись практически на все виды профессий Силентиума.

Поэтому, как и каждый четвертый (менее стойкий) гражданин, Бобби брал Разрешение на проявление Радости. Брал исключительно для того, чтобы облегчить свое рабочее времяпрепровождение, увеличить производительность труда.

Но посмотрим теперь на это с другой стороны. Хочу рассказать вам историю о Софии.

После прогулки однозначно лучше пишется.

– София, что ты делаешь? – услышала она голос отца.

– Собираюсь в Министерства, – ответила девушка.

Отец вышел из комнаты и подошел к ней.

– Зачем? – спросил он.

– Маме 50 лет, надеюсь ты не забыл.

– Верно. Ты молодец.

– Ты идешь со мной?

– Я воздержусь. Возьми-ка лучше ты, как и хотела. Возьми еще Разрешение и на Любовь. Матери будет приятно почувствовать ее от тебя в такой день.

– Пап, я накопила только для получения Радости. Любовь дороже. Хоть Радостью порадую ее немного.

– Держи, – отец протянул дочери несколько купюр. – Возьми и Радость, и Любовь. Твоей матери 50 лет все-таки. Сама ведь сказала.

София посмотрела на протянутые деньги.

– Отец, я не могу. Лучше мы вместе возьмем. Я и ты. Пусть мама запомнит этот день, когда мы будем оба будем улыбаться и поздравлять ее.

– Я и так ее поздравлю, Софи. Пусть и не так ярко, как и хотелось бы.

– Папа, пожалуйста! Пойдем вместе!

– София, – отец взял ее за левую руку.

Её органический датчик слегка завибрировал, зеленый цвет замигал.

– Успокойся, родная. Ты более чем достойна этих денег и достойна выразить Любовь и Радость своей матери. Я дарю эти эмоции ей уже 25 лет, пусть и редко показывая их. Самую главную Любовь, которую мы дарим друг другу каждый день, это осознание того, что у нас есть ты, Софи. Наша маленькая, прекрасная девочка.

София почувствовала, что сейчас заплачет. Невидимый комок застыл у нее в горле и готов был вырваться наружу, освободив поток слез.

– София, – отец накрыл ее руку своей второй рукой. – Успокойся. Прошу тебя. Возьми деньги и ступай.

Девушка посмотрела отцу в глаза.

– Я люблю тебя, папа.

– И я тебя люблю, дочка.

София прижалась к отцовскому плечу и почувствовала спокойствие. Датчик перестал мигать.