Дневник киллера
Шрифт:
Я пытался деликатно отказаться, но она и слышать ничего не хотела. В конце концов, чтобы не обижать ее, игрушку пришлось взять. Аделаида победным шагом двинулась вперед. Я бросил мрачный взгляд на хозяина, но он лишь улыбнулся и развел руками.
Представляете? Мы всего полчаса как приехали, и теперь мне весь день придется таскать с собой это розовое чудище!
Мы долго бродили по пляжу, смеясь и болтая. Аделаида разулась и зашла по колено в воду, но вскоре вернулась.
– Холодно, и камни острые, – пожаловалась она.
– Правильно, потому я и не полез туда.
– Ты когда-нибудь пускал блинчики?
Следующие пять минут мы соревновались, кто дальше пустит плоский камешек по воде. К моему удовлетворению, на этот раз победил я.
– Видела? Восемь раз!
– Ничего подобного! – возразила она. – В лучшем случае шесть, да еще маленький всплеск в самом конце.
– Да что ты говоришь, восемь, точно восемь! Видела, как далеко он залетел?
– Я говорю не о расстоянии. Важно, сколько раз он подпрыгнул. Восьми не было, я считала.
– Нет, восемь! Хочешь, еще раз брошу? – Но больше семи мне сделать так и не удалось. – Все равно в тот раз было восемь.
– Ладно, пускай.
– Нет, что значит "пускай"? Точно восемь!
– Да верю я, – улыбнулась она, да еще и хихикнула. Черт побери! У меня в самом деле было восемь, а она смеется, как будто я вру. Зачем мне? Не хочу показаться мелочным, но я точно посчитал!
– Я один раз сделала одиннадцать.
Мне хотелось сказать "Ну да, конечно!", но я сдержался. Пускай будет одиннадцать, мне-то что.
– Там был пруд, вода – как зеркало. Камешек долетел почти до другого берега. Будь пруд шире, получилось бы и больше.
– Сколько? Тринадцать?
– Об этом теперь никто не узнает. Прошлого не вернешь. Ты знаешь, иногда я горжусь этим, словно каким-нибудь фантастическим достижением. Надеюсь только, что у меня будут и другие достижения в жизни.
– Какие? Сделаешь четырнадцать? Аделаида засмеялась.
– В подходящем месте, в подходящую погоду и подходящим камешком – может, и шестнадцать.
– Ты сумасшедшая, – покачал я головой. – Я тебя боюсь.
– Хочешь есть?
Мы сели за столик в маленьком кафе с приморской кухней и заказали обед.
– Разве может быть что-нибудь вкуснее рыбы с картошкой? – воскликнула Аделаида.
– Не знаю, наверное, может.
– Я люблю снять кожицу и сначала съесть филе, а потом все остальное с картошкой.
– Правда? – Почему женщины всегда едят как-то по особенному? Я попробовал сделать то же самое, но быстро оставил эту затею – слишком трудно, тем более маленькой деревянной вилкой.
– Почему ты до сих пор не женат? – неожиданно спросила Аделаида. – И девушки у тебя нет.
– Э-э... Не знаю. Так уж вышло – не встретил никого.
– Никого? Неужели совсем не встречал?
– Встречал, но никому не нравился.
– Ты не нравишься девушкам? Почему? Чем ты им не подходишь?
– Не знаю.
– Значит, есть в тебе что-то, что их отталкивает?
– Может быть. Не знаю.
– М-м... – задумалась она, разглядывая меня. – Одна моя подруга опасается мужчин, с которыми на первый взгляд все в порядке, но девушки или жены нет.
Что она имеет в виду?
– Потому что, – продолжала она, – если с ними на самом деле все в порядке, то он не должен быть один, а раз он один, значит, причина все-таки есть.
– Логично, – кивнул я.
– Это не мои слова, а моей подруги, Элейн. Она встречалась только с женатыми мужчинами, потому что в них наверняка есть то, чего нет у холостяков. Так она говорила.
Что за идиотская теория! И без того достаточно трудно познакомиться с девушкой, а тут еще всякие предубеждения! Хотел бы я иметь в избытке то, что очень нужно этой Элейн, и не дать ей! Например, лекарство для умирающего родственника или акваланг на затонувшей подводной лодке. Хотя, по правде говоря, таким людям редко нужно что-нибудь особенное. Вряд ли Элейн вообще знает, что такое одиночество.
Аделаида наконец обратила внимание на мой мрачный вид.
– Ты что? Я сама так не думаю, это говорила подруга.
– Хороши же у тебя подруги. Одной нравится, когда с ней обращаются как с дерьмом, другой подавай чужих мужей. Неужели нормальные честные парни больше никому не нравятся?
– Да не принимай ты все так близко к сердцу! Ведь вы даже не знакомы – разве что с Джеки, и то чуть-чуть.
– А поскольку я не краду деньги и не имею жены, то никогда и не познакомлюсь.
– Тем лучше.
Ладно, оставим эту тему. Аделаида тут ни при чем, и даже если она сама придерживается таких взглядов, то что толку спорить?
– Да, – сказал я и решил обдумать все попозже, на досуге.
– Так почему ты все-таки не женат?
– Трудный вопрос. Все равно что спросить кого-то, почему он женат. Женат, потому что встретил подходящую девушку. А я не женат, потому что не встретил.
– Но ты же встречаешь иногда девушек?
– Да, но познакомиться с ними не так просто. Не могу же я подойти к ним в пабе или на дискотеке, среди толпы, хлопнуть по плечу и сказать: "Привет, надеюсь, ты не будешь против, если мы немного поскучаем вместе? Может быть, понравимся друг другу и станем спутниками жизни. Давай я заплачу за выпивку и подвезу тебя и всех твоих друзей домой, а ты дашь мне свой телефон". Извини, но я примерно этим и занимался целый год, когда вышел из тюрьмы. Больше не хочу.
Аделаида странно посмотрела на меня.
– Что?
– Ты был в тюрьме?
– Что? – Я весь сжался, сердце заколотилось в груди. Боже, что я сказал! – Нет, я...
– Что ты сделан?
– Ничего. Черт, извини. Я не должен был... Извини.
– Ты не волнуйся, ничего страшного. Я не хотела тебя расстраивать, просто интересно. Если не хочешь, не говори – меня это не касается.
Как я мог проколоться? Потрясающее легкомыслие! Странно еще, что и про убийства не сболтнул. Так. Думай, Иан, думай! Она еще сидит напротив, не закричала в ужасе и не убежала. Более того, судя по горящим от любопытства глазам, в ближайшее время не собирается. Да и с какой стати? Что тут такого? За решеткой перебывала куча народу, хотя рассказывать об этом окружающим, особенно девушкам, конечно, не рекомендуется.