Дневник леди Евы
Шрифт:
— Д-да! — радостно и очень четко выкрикнул малыш.
— Ты пойдешь гулять с мастером Диком?
В ответ Джей только ликующе запрыгал.
— Понятно. Дик, Вы обещаете, что будете оберегать его?
— Глаз не спущу, миледи! — весело отозвался парень, подхватывая мальчика на руки.
— Прямо не узнать его, — улыбнулась Мэг, не отрываясь от работы, когда стрелок вразвалочку вышел с Джейсоном на руках, — Стал такой заботливый! Может, время его пришло, детишек захотелось, семьи… И то сказать, сколько можно болтаться по свету! — она с усилием распрямилась, — Дик, он парень неплохой, со всеми всегда приветливый. Правда, девушки к нему так и липнут, что твои мухи к меду! Да и сам он раньше любил пыль в глаза пустить.
— Подожди-подожди, — рассеянно слушавшая Глэдис вдруг встрепенулась, — Как ты сказала? Изумруд с рубином? Я не видела у него такого перстня. Когда ты видела у него перстень в последний раз?
— Да ещё зимой… А теперь что-то давно его не видно, мы еще удивлялись, куда он мог его деть? Ведь не расставался с ним, даже Лу не подарил, а уж как она просила, так просила…
Но Глэдис уже не слышала. Она выбежала из комнаты, и полетела вниз по лестнице, умирая от страха. Перстень «исчез» как раз в то время, когда сэр Джейкоб ушел в монастырь, а Дик начал интересоваться Глэдис и малышом. Значит, ему понадобилось скрыть то, что он носит цвета сэра Арнольда? На выходе из донжона ей попался один из слуг.
— Куда пошел Дик с ребенком? — крикнула она на бегу. Слуга озадаченно махнул в направлении двора.
Уже выбежав на деревянную лестницу, ведущую во двор, она увидела их. Видимо, Дик только что сошел с нее, и не спеша шел поперек двора. Джей спокойно сидел у него на руках. Удивительно, но народу вокруг практически не было, наверное, гости ушли в свои комнаты, чтобы отдохнуть с дороги, а все остальные были заняты приготовлениями к пиру. Стараясь не выдать своей паники, Глэдис стала быстро спускаться. Она одолела всю лестницу, а Дик прошел почти весь двор. Он не свернул направо, к конюшням, а пошел прямо. В этой части двора стояла широкая колода с водой, из которой поили лошадей и скот. До конюшен было отсюда рукой подать, так просто было бы сказать, что отвлекся на минуту на строптивого жеребца, а ребенок убежал и упал в воду… Тогда убийство было бы не таким явным — дети часто бывают непредсказуемыми. Дик был уже совсем рядом с колодой, а Глэдис совсем запыхалась. Она боялась сделать слишком резкое движение, чтобы не спровоцировать «несчастный случай».
— Дик, — мягко окликнула она, — Дик, я забыла кое-что!
Он медленно обернулся к ней. Как раз в этот момент во дворе никого не было! Неужели он так точно все рассчитал?
— Что же, миледи? — на его губах заиграла какая-то неприятная, холодная улыбка, и он сделал еще один маленький шаг назад, к колоде. Он все равно сделает это, поняла Глэдис, при ней, или без нее — он все равно убьет Джея, а потом все ее обвинения спишут на бред обезумевшей от горя матери. Ее охватило отчаяние. Ничего не подозревающий Джей засмеялся и протянул к ней ручки. Она не видела пока, как спасти ребенка, но знала, что скорее умрет сама, чем позволит этому хладнокровному предателю сделать свое дело. Пока что главное — отвлечь его, между ними еще слишком большое расстояние.
— Я вспомнила, — продолжала она как можно более непринужденно, — Что мне надо его покормить, именно сейчас, — она придвинулась на пару шагов.
— Неправда, миледи, — его глаза блеснули насмешливо и злорадно, — Вы кормили его перед самым моим приходом, я видел миски.
Если бы не страх, она, возможно, вспыхнула бы от досады, но, довольный собой, он забыл отступить. Пару шагов она выиграла! Но это так мало, так мало! Он стоит почти над самой колодой. Она уловила какое-то движение под навесом конюшен, и это вселило в нее безумную надежду, теперь надо постараться, чтобы Дик его не заметил.
— Дик! — строго приказала она, — Дай мне моего сына!
— Идите к себе, миледи, — холодно ответил Дик, делая еще один шаг, назад, теперь он стоял подле самой колоды, — Мы погуляем и придем, — он снова ухмыльнулся.
— Дик, неужели ты можешь причинить вред ребенку? — тихо спросила она, — Это страшный грех!
— Только не надо мне говорить про грехи, миледи! На войне кого только не приходится убивать! — Дик так стиснул малыша, что тот испуганно пискнул и отчаянно забился в руках негодяя. У Глэдис помутилось в глазах. Дик хотел сделать какое-то движение, но тут ему на плечо легла тяжелая лапа. Сзади стоял одноглазый Катберт, тот самый егерь, которого Глэдис посчастливилось вылечить от воспаления легких. Старый охотник умел ходить совершенно бесшумно.
— Верни-ка ребенка матери, — негромко, но весомо приказал он.
— Я верну его… тебе! Лови! — с этими словами Дик с силой швырнул Джея в сторону колоды, и с размаху ударил Катберта в лицо. Глэдис закричала и кинулась к колоде. Мгновенно во дворе стало людно, слуги с трудом растащили сцепившихся в драке мужчин, а Глэдис лихорадочно шарила, шарила, и шарила в воде, не переставая кричать, пока не выхватила из воды мокрое маленькое тельце и не прижала его к себе так крепко, что никто не смог бы разжать ее рук.
Не зря, видимо, говорят, что Бог хранит пьяных, влюбленных, сумасшедших и детей. Джей не получил никаких серьёзных повреждений, хотя бросок был такой сильный, что если бы ребенок задел стенку колоды, он мог бы разбить голову, или поломать кости, но он упал прямо в воду, поэтому только перепугался и чуть не захлебнулся, но остался цел. Мэг плакала, не переставая, хоть Глэдис постаралась утешить ее и даже поблагодарила за вовремя сказанные слова. Женщина чувствовала себя виноватой, и то кляла свою забывчивость, сокрушаясь, что могло погибнуть невинное дитя, то призывала страшные кары небесные на голову Дика. Потом вдруг успокоилась.
— Я знаю, что я сделаю, — сказала она, — Я поговорю со слугами сэра герцога, пусть шепнут ему, что все это утром случилось не просто так. Не знаю, что из этого получится, но может это хоть немного послужит искуплением моей глупости.
Катберта и Дика отвели в подвал и заперли, сэр Арнольд, появившись ненадолго во дворе, процедил сквозь зубы, что с этим безобразием он разберется после отъезда гостей, и что виновные не должны рассчитывать на снисхождение, потому что никому не позволено позорить рыцаря перед сюзереном. Его слова натолкнули Глэдис на одну мысль, и в ее голове созрел план.
На пир ее пригласили как всегда — очень вежливо, и не очень настойчиво. Она, как всегда, сказала, что, видимо, не придет, сославшись в этот раз на плохое самочувствие после утренних событий. Но когда начался праздничный обед, она взяла Джея (теперь она не отходила от него, ни на шаг, и никому не позволяла приближаться к нему, даже Мэг) и заняла наблюдательный пост возле дверей большого зала. Зал был празднично украшен. Повсюду горели свечи и факелы, на стенах висели лучшие гобелены и парадные щиты с родовыми гербами, с потолка свисали красно-зеленые вымпелы с серебряными гербами сэра Арнольда. Стол ломился от яств, тянуло вкусными запахами, мимо Глэдис то и дело сновали слуги, разносившие куски жареного мяса, дичь в разнообразных соусах и фрукты. Но ей было не до еды. Сенешаль несколько раз неодобрительно посмотрел на нее, но ничего не сказал. После всех волнений и купания в холодной воде Джейсон спал так крепко, что даже шум набирающего обороты пира не мог его разбудить. Глэдис ждала только подходящего момента, ловя каждое слово, долетавшее из зала. Но стол был большой, сэр Арнольд и герцог Йоркский с женами сидели на возвышении, в самом конце, и она не могла слышать их беседы. Разговоры сливались в один сплошной гул. Тост следовал за тостом, лица пирующих разрумянились, голоса стали громче. И вот (Глэдис подобралась) герцог задал какой-то вопрос, сэр Арнольд изменился в лице и как-то несолидно заерзал. Герцог повысил голос, обращаясь ко всему столу.