Дневник любовницы мафии
Шрифт:
Еще бы не понять! Он решил «отомстить» Алексу. Вот так своеобразно. И да, его губы оказались на моей шее, не помню более противного ощущения, однако хватка его рук начала ослабевать, и я почувствовала некоторое облегчение. И на этот раз у меня не было вазы, не было защитников, не было никого, кто мог бы помочь. Мои защитники дружным скопом спасали сестру! Макс крутанул меня, едва устояв на ногах и почти уронив, а затем потащил в спальню. Я отпиралась, кусалась, царапалась, но он был пьян, не уверена, что он даже чувствовал то, что я делала. Пьяный человек — уже не совсем человек.
Неужели я выиграла борьбу за собственную неприкосновенность
— Прошу, пожалуйста, — простонала я. — Прошу, не надо, Максим, пожалуйста. Не надо так со мной, я ничего тебе не сделала! Господи, да за что?! — мои мысли были почти бессвязными и только одна ясная. Лучше бы со мной сюда поднялся Алекс. Дима перехитрил всех и самого себя. Алекс… он бы точно поднялся, чтобы донести чемодан Нади. Не знаю почему, но я была в этом уверена. — Алекс… — вырвалось у меня. Это стало последней каплей для неудачливого любовника, он ударил меня по щеке, а потом разорвал на мне одежду. Я даже не кричала, стараясь все силы вложить в сопротивление, отбивалась от его вездесущих рук. Он ударил меня головой о спинку кровати. Тем местом, где у меня шрам. И несколько мгновений я была парализована болью и страхом. А может, потеряла сознание, не знаю. Но я отчетливо помню, как комнату огласил звук расстегиваемой ширинки. Еще чуть-чуть, и от моего крика посыпались бы стекла.
Я снова проиграла. Душевные терзания смешались с парализующей физической болью от каждого его движения. Мне оставалось только ждать, когда Макс отключился, я закрыла лицо руками, чтобы ничего не видеть и не чувствовать алкогольных паров. В свете подобных событий увидеть сегодня Алекса вообще было подарком. Что же они со мной делали?! Как вообще посмели. Наконец, послышался глухой стон Максима, он рухнул на кровать и мгновенно захрапел, а я скатилась на пол. Меня долго рвало. Смотреть на свое тело, сплошь покрытое синяками, было невыносимо.
Я ничего не сделала Максиму, хотя могла бы даже кастрировать, не думаю, что он бы проснулся. Будь мне не настолько плохо, я бы подожгла, наверное, квартиру, не пожалев ничего и никого, но меня не слушались ни руки, ни мозг. Все оставшиеся силы ушли на переодевание и я поехала в свое безопасное место — к Диме. Вот только я не вспомнила, что в тот момент он спасал жизнь моей сестре! Это вообще чудо, что меня не остановили копы, ведь я кому-то снесла зеркало, свою машину несколько раз поцарапала, да и бросила ее около дома Алекса так, что протиснуться мимо смог бы не каждый, а потом свернулась в кабине лифта, поднимаясь на этаж Димы. И только надавив на звонок вспомнила, что он на работе, к тому же по моей вине. А мне-то казалось, что уже вечность прошла, но это был один лишь только день, один нескончаемый день. Сил куда-то еще идти не было, а потому я плюхнулась на лестницу и прислонилась головой к перилам.
Болело все тело. По лицу непрерывным потоком текли слезы.
И правда, это же моя жизнь. Если все хорошо, то оно просто не может не превратиться в полную противоположность — в ужас-ужас-ужас. В голове появилась вдруг жутчайшая мысль — лучше бы той гребаной ночью я умерла. Лиза, я сдаюсь. Я больше не могу бороться. У меня не осталось сил бороться ни с чем, ни с кем. Кажется, я пыталась сражаться с ураганом, стоя на краю утеса. И упала.
Часа через четыре, а, может, больше приехал Дима. Он выглядел усталым. Но моему визиту не удивился. Видел машину (хотя кто ее не видел и трехэтажным не покрыл)?
— Карина? — ошарашенно спросил он, касаясь моей мокрой щеки. — Ну не плачь, все хорошо. Она в порядке. Как я говорил, Надя вне опасности, — гладил он меня по плечу. А я боролась с желанием сбросить его руку. — Ей сделали операцию на ноге, зашили голову. Она отлежится и все. Пойдем ко мне, ты замерзла.
Он протянул мне руку, помогая подняться, я приняла ее, оперлась, и тут широкий рукав соскользнул, обнажая багровые синяки. Дима как завороженный уставился на мою руку. А потом обратил внимание на выражение лица и спешно убрал ладонь, догадавшись.
Думаю, его учили, что делать в таких ситуациях, потому что дальнейшее его поведение было безукоризненно вежливым и ненавязчивым. Он оставил на столе снотворное, болеутоляющие и какие-то мази. А также он оставил банные принадлежности. И ни о чем не расспрашивал.
— Я спущусь к Алексу. Переночую у него. Вернусь утром. И я буду задавать вопросы, — предупредил он.
Наутро он действительно вернулся. Я уже сварила кофе. На двоих.
— Дима, если это попадет в мою медкарту… — вместо приветствия сказала я. Утром все выглядело чуточку, но лучше. Так всегда бывает.
— Нет. Но тебе обязательно нужно показаться врачу. Это не прихоть. И у меня есть прекрасный знакомый психотерпевт.
— Не в больнице?
— В больнице. Но я обещаю тебе анонимность.
Мы помолчали в ожидании главного вопроса.
— Кто?
— Максим Громов.
У Димы на лице отразился истинный шок. Не ожидал.
Забегая вперед, могу сказать, что я больше никогда и ничего не слышала о Максиме Громове. Я не спрашивала жив ли он, сел ли за изнасилование. Мне просто понравилась идея притвориться, что его никогда не существовало.
Дима поселил меня в общей палате и заставлял как можно больше общаться. Не только с психологом, вообще со всеми. Чтобы я не боялась, чтобы я не пряталась, чтобы я не чувствовала… вины? Ну уж вот этого-то не дождутся! А еще он заставлял меня общаться с Надей. И в этом был смысл. Правда мне пришлось ей пересказать чуть ли не в деталях все об Алексе, но это ничего. Мне тоже не мешало повспоминать хорошее из отношений с ним. Напомнить себе, что козлы бывают разные. Не все пытаются насиловать. Некоторые убийством готовы удовольствоваться. В чем уж Алекса не обвинить, так это в принуждении! Разве что переодевал он меня насильно.
Правда среди всех этих разговоров однажды Надя здорово дала маху:
— Пусть он придет, позвони ему, попроси приехать, я не могу дозвониться, — она захлебнулась слезами. — Я знаю, что если попросишь ты — он приедет.
— Если попрошу я, он приедет. Но я не хочу его видеть! Я не стану ему звонить, — сказала я тихо. — У меня даже его номера нет.
— Так возьми мой телефон, там его номер есть, перепиши и позвони. Карина, мне это нужно.
— Надя, не нужно, — тихо, но настойчиво сказала я. — У меня не просто так нет его номера. Я не хочу иметь ничего общего с этим человеком. И тебе того же желаю. Поезжай домой и забудь, пока он еще хуже не сделал.