Дневник любовницы мафии

Гейл Александра

Я не помню за собой еще одного такого полномасштабного припадка из-за… ничего… Я приехала к Алексу и стала собираться. Искренне надеялась, что он меня не застукает, но не успела я и половину сложить — явился. Он схватил мою сумку и швырнул ее на пол. Мой скарб разлетелся по всей комнате.

— Ты куда собралась?! — закричал он.

— Прости, Алекс. Я должна уйти. Сейчас же. — Стараясь не поднимать на него глаза, я присела и стала обратно укладывать вещи. Он схватил меня за плечи и поставил на ноги, как тряпичную куклу.

— Почему? Из-за вчерашнего?

— Да!

— Тебя убьют.

— Нет, меня

не убьют. Я знаю, что делаю.

— Ты виделась с моим отцом! Он приходил к тебе, да? — встряхнул меня Алекс.

— Виделась. Он угрожал Лизе, Алекс.

— Почему для тебя так важна эта шлюха? Почему она для тебя важнее, чем я?

У меня слезы хлынули из глаз.

— Нет ничего важнее тебя, я никого не люблю так, как тебя, но они живые, Алекс, понимаешь? Молодая женщина и ни в чем не повинный ребенок могут погибнуть просто потому что мы решили, что выстоим против мира сильнейших. Но ведь это неправда! Игорь уже погиб. Неужели мало?

Я сделала это. Я заставила Алекса почувствовать себя виноватым. Надавила. Как Сергей, и это сработало.

— Мы сделаем вид. Ты не можешь уйти. Я хочу, чтобы ты всегда была рядом. Как он собирался это сделать? Как он хотел чтобы ты избавилась от Константина?

— С помощью Виктора Граданского.

— НЕТ! — снова встряхнул меня Алекс. — Это не выход. Абсолютно точно нет! Это создаст только больше проблем! Виктор Граданский только с виду хороший, а на самом деле…

— Так Сергей солгал?

— Возможно. Я не знаю, — схватился за голову Алекс.

— Ладно, это не имеет значения, если я хочу сохранить жизнь Лизе, я все равно должна уйти.

— Я обещал, что с тобой ничего не случится, — попытался притянуть меня ближе к себе Алекс.

И я подняла голову и прошептала:

— Я освобождаю тебя от этого обещания.

Видеть его лицо в тот момент было совершенно невыносимо. Мне даже показалось, что он заплачет. Я так не могла, я не знала как быть и прильнула к нему в отчаянном поцелуе. И мир содрогнулся. Его пальцы вцепились в мою спину, захватывая волосы и причиняя боль, но разве она могла сравниться с той, которую причинили нам уже? Когда я сдалась на милость Алекса, когда я позволила ему разрушить все стены, которыми отгораживалась, выяснилось, что они не единственные, и зависит все совсем даже не от меня. Но я бы не изменила ни секунды. Каждая рана, каждая слезинка, каждая обида того стоили. Он стал моим определением, чем-то незыблемым и нерушимым. Он стал основой меня как личности. И я должна была его отдать.

Спотыкаясь о мои разбросанные вещи, мы оказались около кровати. Я безумно хотела забрать у него последнее, то, что не произошло только благодаря моему упрямству и страху. Какая же я идиотка. Я должна была больше ему доверять, больше отдавать, пока у меня был на это шанс. Неужели мне, как всегда, необходимо было дойти до самого края, чтобы прозреть? Он отдавал мне больше. Даже с самого начала он отдавал, а я отталкивала. И теперь, он приходил, он извинялся первым, и он был готов рисковать ради меня как жизнями друзей, так и своей. А я все время пыталась спрятаться, лгала себе, что недостаточно, что все не так. Винила его за то, что он живой человек. Лара была права. Я оставляю себе пути к отступлению. И не тропинку, а целую магистраль. Нет, я не хотела всю жизнь жалеть о том, что оказалась последней трусихой!

Одежда отправилась в дальний угол комнаты, мои ноги обвивали его талию, пальцы оставляли синяки на его спине. Но было мало, боюсь, мне всегда его будет недостаточно, но…

— Нет, — сказал он, высвобождаясь из моих объятий.

— Алекс…

— Пройдет неделя, месяц, год, неважно, однажды все изменится. Я не всегда буду «львенком слишком юным», — процитировал он мою маму, накидывая на меня простыню. — Я отказываюсь верить, что это конец. Я не позволю тебе заставить меня вспоминать, как это было, а не мечтать о том, как будет! Я не позволю тебе сейчас дойти до точки невозвращения и с чувством выполненного долга навсегда меня оставить.

— Ты шутишь?!

— Нет, я ухожу. А ты собираешь свои вещи и тоже уходишь.

Я бы хотела взять частичку него с собой навсегда. Не маячок, духи или что-то, сделанное для меня, а его частичку. Его аналог синей ленточки. Но я не знала такого.

Я скучала так, сильно, что было впору выть на луну. Постоянно вспоминались какие-то подробности: например, что во время сна морщинка меж его бровей разглаживалась. И то, что просыпался он всегда в хорошем настроении, всегда был рад меня видеть.

А еще я скучала по нашей чудесной компании из Стаса, Олега, Эрика, Инны, Димы и Игоря… Игоря, который погиб по моей вине… У меня с этих встреч осталось так много фотографий. И на каждой Алекс был одет в нечто темное, а я в половину цветов радуги.

Я знала, что это чистейшей воды эгоизм, но попросила Ларису переехать ко мне, чтобы меньше тосковать, чтобы она меня отвлекала. Тренировки я свела к минимуму и плевать на это, я не могла вынести мысль, что Женя снова и снова ходит докладывать Сергею о каждом моем шаге, о каждом взгляде побитой собаки. А потому вечерами мы с Ларой лежали рядом в моей кровати, укрывшись одним пледом на двоих, и смотрели старые фильмы, объедаясь искусственными эндорфинами, принимавшими вид, как правило, мороженого. И крепкие объятия подруги заставляли меня чувствовать себя чуточку лучше.

Памятуя о словах Алекса, я не позвонила Виктору Граданскому. Сидела и смотрела на дисплей аж несколько раз, но не решилась нажать одну-единственную кнопку. Я не смогла довериться Сергею.

Я застряла. Казалось, все вокруг проматывается в ускоренном режиме. Закончилась очередная пара (какая по счету? Не знаю, все они скучные и глупые), я наблюдала, как студенты выбегают из аудитории, несутся по своим делам. Серая масса с мелькающими редкими яркими пятнами. Нет, в серый и черный могут одеваться только такие люди как Алекс. Которым не нужно стараться выделиться, которые своим существованием уже раскрашивают этот мир.

— Я пойду вниз, кофе возьму.

Я спустилась по лестнице, дошла до автомата, который варил кофе редкой степени паршивости, бросила туда деньги и стала дожидаться, когда тот приготовит напиток. Однако в холле царило необычайное оживление, и только автомат снабдил меня желаемым, я двинулась к толпе людей, окруживших монитор.

Монотонный голос диктора сначала меня не увлек, но потом еще как…

«Взрыв нескольких инкассаторских машин повлек недовольство вкладчиков, владелец банка — Сергей Елисеев — уверяет, что все потери будут компенсированы в кратчайшие сроки…»