Дневник мамы первоклассника
Шрифт:
Васин текст распилили надвое. Читали мальчик и девочка из другого класса. Учительница стояла спиной к залу и шептала слова, как суфлер. Мальчик забыл текст и пытался прочесть по губам учительницы. Не получалось.
— Мастер Изо называется он! — выкрикнул Вася с места.
— Мастер Изо называется он, — повторил мальчик, и все выдохнули.
Выступление быстро свернули. Родители, а точнее родительницы, которых было большинство, бурно аплодировали только однажды — когда на сцену вышел физрук в короне. Он изображал то ли короля, то ли рыцаря.
— Какой молоденький, какой хорошенький! — умиленно шептались мамочки.
— Хорошо, что он только в начальной школе преподает,
Вышла учительница математики в короне с проводками, на которых шевелились цифры.
— Вам дарю я пятерки! — крикнула она и махнула двумя руками, как будто что-то бросала.
Дети посмотрели друг на друга. Где пятерки?
Подарки раздавали в классе. Значки и книжки. Мы шли домой.
— Тебе понравилось? — спросила я.
— Конечно, — радостно ответил сын, — я бы лучше прочел стих. Тот мальчик вообще слова забыл. И костюма у него не было. А папа нарисовал мне палитру?
— Нет, а зачем? Праздник же уже прошел.
— На память. И на всякий случай. Вдруг в следующий раз тот мальчик заболеет? А у меня все будет готово.
12 ноября Одноклассники. ру
Было велено прийти в парадной форме — будут фотографировать. Фотографии получились замечательные — яркие, отпечатанные на хорошей бумаге. Сделали и портреты, подложив на компьютере фон — осенние листья. Композиция на групповом снимке за десятилетия не изменилась: кто пониже — сидит на стульчиках, кто повыше — стоит. Мальчик—девочка, мальчик—девочка. Посередине учительница.
Вася не может запомнить слово «одноклассники», он всех называет первоклассниками.
— Мама, а мы с Димой и Антоном всегда будем дружить? — спросил сын.
— Не знаю, как получится.
— А как получается?
— Вот твой папа до сих пор дружит со своими одноклассниками, а я нет.
— Почему?
— Ну, потому что я много школ поменяла, потому что живу в другом районе…
— Нет, я буду как папа. Буду с Димой и Антоном до старости дружить, — заявил Вася.
Меня не миновало повальное увлечение поиском соседки по парте, мальчика, который давал списывать, и прочих давно благополучно забытых школьных друзей.
Я поставила фотографию, на которой очень себе нравилась. На ней почти не видно лица, зато хорошо просматривается грудь в лифчике пуш-ап и трусы, торчащие из джинсов. Моя подруга первую любовь свою нашла, и вторую, и даже третью, о чем сообщала мне на этом сайте, хотя в принципе мы с ней регулярно созваниваемся, когда в пробках застреваем. Так вот все эти бывшие любови у нее в друзьях значатся, впрочем, как и новые. Она и с подружкой по парте переписывается, и раз в год встречается со школьными друзьями. Страшно довольна, потому что из года в год убеждается, что выглядит лучше, чем эти тетки, называющие себя ее одноклассницами.
Меня тоже нашел мальчик, который был в меня влюблен в седьмом классе. Правда, я его не узнала по фотографии. Да и имя с фамилией ничего не сказали. И прямо в лоб спросила — ты вообще кто? Мы с тобой пели в хоре? Целовались в подъезде? Мол, так и так, не помню, хоть тресни. Он обиделся. Написал, что учился годом старше, но не смел ко мне подойти. Вспомнил мои розовые колготки, которыми я шокировала общественность, и слишком короткую юбку. Написал, что был так влюблен, что прямо до сих пор. Я, конечно, растрогалась. Почувствовала себя роковой женщиной. Он предложил встретиться попить кофе, вспомнить школьные годы чудесные. Я почти согласилась. Уже писала письмо с ответом, как пришло сообщение от него. «Я забыл спросить, —
Зубы в школе у меня были кривые. Очаровывать мальчиков я могла только на расстоянии да еще с закрытым ртом, чтобы был не виден неправильный прикус. Наверное, поэтому в классе воздыхателей у меня не было — они мои зубы видели не раз. Брекетов в те годы не было, к тому же моя мама считала, что проще один раз поставить коронки, чем возить ребенка в стоматологическую поликлинику подкручивать пластинку.
На переменах я стояла в одиночестве у подоконника, плотно сжав губы, зыркала из-под челки, прикрывающей прыщи, на однокашников.
Коронки мне поставили в пятнадцать лет. Мама смотрела на меня и говорила: «Да, зря я тебе зубы так рано исправила. Надо было один кривой оставить. Поскромней бы себя вела».
Тому поклоннику я ответила, что нет, не переделала. А фотография, которая его впечатлила, была сделана семь лет назад. «Сейчас я блондинка и прибавила десять килограммов после рождения ребенка, — написала я ему. — С удовольствием попью с тобой кофе». Он не ответил.
Нашла и свою первую любовь. Он меня не узнал. Конечно, не узнал. Не мог узнать. В школе я так и не решилась оторваться от подоконника и к нему подойти.
Бывшая закадычная подружка и вечная соперница Анька отметилась тем, что поставила мне двойку за фотографию. Я хотела поставить ей единицу в отместку, но сдержалась. А тут пришло письмо от Артура. «Как дела? Как твоя мама? Я тут проходил мимо вашего дома, хотел зайти, даже шампанское купил, но у вас в окнах не горел свет. Вы переехали? Передавай привет маме».
То, что Артур оборвал для меня школьный куст сирени, я помню. То, что он, как выясняется, был влюблен в мою маму — не помню. Маме я, конечно, позвонила и спросила напрямую, что у нее было с Артуром. Мама сказала, что ничего, потому что она не подозревала о чувствах Артура, а то бы, конечно, и было бы… Просила передать ему привет. Щас! Больше мне делать нечего! Артуру я написала, что мама давно стала бабушкой со всеми вытекающими последствиями. Мол, сидит на даче, вяжет носки, стала глуховата, подслеповата… Прости меня, мама. Не могла же я написать Артуру, что ты до сих пор ходишь в короткой размахайке, сверкая стройными загорелыми ногами, и в тебя влюблены все половозрелые жители деревни и дачники.
А потом меня нашла Наташка Теплицкая. С ней я училась два года — пятый, шестой классы. И именно ту школу из своих пяти помню хуже всего. Да и Наташка осталась в моей памяти благодаря своей собаке Альме. Собаку хорошо помню — она меня цапнула, и врач долго решал — делать мне сорок уколов в живот или пронесет. Наташка плакала и защищала Альму. Альма как ни в чем не бывало доедала остатки борща с накрошенным в миску хлебом.
Наташкино письмо я сохранила: «А ты помнишь Ромку Ивченко? Несколько дней назад на машине разбился. Из троицы Гайдуков, Галиулин и Артемьев толку не вышло. Первые два стали наркоманами, третий вообще сидит — десять лет дали. Инка Марченко в школе преподает. Малютина в магазине торгует. Переверзева очень поправилась — размеров на десять. А Ирку Савченко помнишь? Деваха такая была, в мини-юбке, со мной в одном подъезде жила. А Катьку Терлееву? У нее папа потом директором школы стал, такая с косой и родинкой? Ирка замуж за Руслана вышла. В Германию уехали. А Катька жила сначала с Вадиком, помнишь, самый серьезный мальчик в классе был? Он мне еще Тимура из «Тимура и его команды» напоминал. Тоже вечно правильный, прилизанный, с честными голубыми глазами. Так вот, она сначала с ним жила, а потом бросила его и уехала. Сейчас у вас там, в Москве, живет. Ты с ней не встречаешься? Не видела?»